«Сом, — пронеслось в Степановой голове. — Но уж больно здоровый. Килограммов на сто, не меньше! Вот классно было бы его выловить. То-то Танька удивится».
Чудище, а это был именно громадный сом, оценив ситуацию на поверхности, снова ушло под воду. Видать, задумало какую-то пакость.
И точно. Не успела ребятня оправиться от первого потрясения, связанного с явлением салтовского Несси, как им был преподнесён очередной «подарочек».
На поверхности вновь возникло брёвноподобное туловище. На глаз в нём было метра три — три с половиной. Почти с их лодку.
Полежав так чуток, словно собираясь с мыслями (или с силами?), рыбина с громким звуком, напоминающим выстрел, хлопнула по воде хвостом и устремилась вперёд.
Разгадав её маневр, Степан схватил весло и принялся быстро подгребать, разворачивая судёнышко параллельно курсу живой торпеды. Еле успел.
Сом всё равно настиг цель, однако удар пришёлся вскользь, по касательной. Не погасив разгона, монстр пронёсся вперёд, а затем ушёл под воду.
— Чего ему от нас надо? — сквозь слёзы пролепетал Борис. — Он взбесился, что ли?
Чадов пожал плечами.
— Говорят, такое бывает, когда кто-то оказывается около его гнезда…
— Гнезда-а? — широко раскрыл глаза пончик.
— Ну да. Когда по весне вода теплеет, сом устраивает из водорослей гнездо. Самка откладывает икру, а самец начинает караулить будущее потомство, не подпуская к нему врагов…
— Что же делать? Может, обрежем трос, а?
— Чем? Это же сталь, её перочинным ножичком не возьмёшь.
Шерман вскочил на ноги и принялся как полоумный размахивать руками и орать:
— Караул! Караул! На помощь!
«Бодигард» всполошился не на шутку.
— В чём дело?! Что случилось?!
Ответить пузан не успел.
Всего на миг отвлёкся Стёпка от наблюдений, пытаясь угомонить впавшего в панику друга, но и этого хватило безумной рыбине.
На сей раз лобовая атака сому удалась.
Лодка снова уцелела, но перевернулась, и мальчишки очутились в воде.
Чадов плавал неплохо, а вот Борис, как и большинство толстяков, держаться на воде не умел и почти сразу камнем пошёл ко дну. Степан, не мешкая, нырнул следом за ним. Думая лишь об одном: чтоб сомяра не помешал и не напал на них под водой. Поэтому старался делать как можно меньше резких движений. Однако гигант куда-то запропал. Не иначе переусердствовал и, слишком сильно треснувшись лбом об их судно, теперь решил малость отдохнуть.
В воде было трудно что-то рассмотреть. Салтовское водохранилище вообще не очень чистое. В ней много глинистой мути. Хорошо, что Шерман был в ярком полосатом халате. По этим-то полоскам парень его и заприметил. Подцепил одноклассника за кушак и потащил за собой наверх. По правилам спасения на воде утопающего нужно вытаскивать за волосы, но пойди тут ухватись, если голова стрижена под «демократку», то есть практически лысая.
На суше Степан вряд ли сумел бы проволочь тяжёлого Борьку больше десяти метров. Но вода делает человеческое тело почти вдвое легче. Оттого подъём оказался не очень сложным.
Всплыли метрах в двух от перевёрнутой лодки.
Придерживая неподвижное тело Шермана на плаву, Чадов добрался до судна и после нескольких безуспешных попыток сумел-таки вернуть плавсредство в нормальное положение. Натужно кряхтя, стал выталкивать Бориса из воды, норовя перевалить его через борт челна. Из этого ничего не получалось. Лодка вновь и вновь опасно кренилась, готовая в любую минуту перевернуться.
А там ещё и трос заходил, задёргался. Это сом передохнул и опять загулял.
Мальчик в отчаянии завертел головой по сторонам.
И тут заметил, что к ним приближается ещё один пловец. Присмотревшись, с облегчением узнал в нём Петра. Верный «бодигард», поняв, что у ребятни дела совсем плохи, ринулся вплавь на выручку.
На пару с молодым сильным мужчиной дела пошли быстрее. Степан придержал борт лодки, а Пётр забросил в неё сначала Борьку, а потом и его приятеля, который, в свою очередь, помог молодому человеку забраться внутрь.
Не успели они отдышаться, как челн снова был атакован зловредной рыбой.
Чем бы её таким огреть? Разве что веслом попробовать. Они прочные, стальные. Правда, одно при «кораблекрушении» выскочило из уключины и утонуло. Но второе осталось.
Выдернув его из гнезда, Стёпа решительно сжал весло в руках и замахнулся.
— Постой, — отстранил мальчика Пётр.
В его руке откуда-то появился пистолет.
«Макаров», — безошибочно определил офицерский сын.
Парень, почти не целясь, несколько раз выстрелил прямо в голову гиганта. Громко, так, что у Стёпки аж уши заложило.
Рыба, казалось, сначала не поняла, что происходит. Потому как по инерции продолжила плыть, нацелившись на борт лодки. Затем вдруг дёрнулась и пошла ко дну, пуская кровавые пузыри.
Нос челна снова опасно накренился, но вскоре плавсредство опять обрело равновесие.
— Конец, — сплюнул Пётр и ткнул пистолетом куда-то вперёд.
На речной поверхности всплыла кверху брюхом гигантская туша.
— Хрен! — выругался «бодигард».
И тут же забыл о поверженном противнике, принявшись заботливой наседкой хлопотать над до сих пор не пришедшим в себя Борисом. Стащил с него мокрый халат, стал массировать грудную клетку, делать искусственное дыхание, пока Шерман-младший наконец не закашлялся, выпустив струйку воды, будто кашалот, и не открыл глаза.
— Слава Богу! — обрадовался Пётр. — Как вы себя чувствуете, Борис Александрович?
— Где она? — игнорируя его вопрос, спросил толстяк, обращаясь к Стёпке. — Где?
Чадов покачал головой и, внезапно почувствовав невероятную усталость, плюхнулся на скамью. Перед глазами всё поплыло. Как сквозь вату до него донеслись слова охранника:
— Тут нужен трактор, не иначе. Сами не справимся.
И капризное ворчание «мишки Гамми»:
— Вот и давай быстренько вызывай подмогу. А то расскажу отцу, как ты меня тут оберегал…
Это была школа, обычная школа.
Тогда отчего Стёпка так волновался, словно шёл первый раз в первый класс? Или готовился к поступлению в пионеры? Ведь Борис сказал, что обо всём уже договорено. Причём не он просил за одноклассника и даже не Александр Борисович, который уже и сам не знал, чем ещё отблагодарить Чадова-младшего за спасение своего сына. И золотые часы подарил, и к медали «За спасение утопающего» представил, и…
Нет, сам сэнсей Голдин пригласил юного героя посещать занятия своего кружка.
И всё же сердце бешено колотилось в груди, когда он переступил порог кабинета Мастера танца.
