– Зашиблись? – несколько безразлично поинтересовался сэр Гэвин.
– К сожалению, нет! – вынужден был признаться сэр Бонифаций. – Но тот спор они, думаю, запомнили надолго.
Высыпав во двор, рыцари стали выводить из конюшни своих лошадей.
– Славно отдохнули! – со скрежетом потянулся сэр Вальтасар. – Давно так отлично не отсыпался.
– И всё-таки… – Гийом умело седлал коня сэра Гэвина. – Почему мы с Мелоуном не могли вас добудиться?
– Всё очень просто! – усмехнулся сэр Вальтасар. – Назови мне хоть одного благородного рыцаря, который не провалялся бы в постели до полудня. Никакая даже самая распрекрасная дама, никакой даже самый кровожадный дракон не заставит настоящего рыцаря открыть глаза, в особенности если ему снится сладкий героический сон.
– Кстати о дамах, – к неудовольствию сэра Нэвила вспомнил сэр Бонифаций и, пошарив под доспехами, удивленно воскликнул: – А где же наш драгоценный список невест?
И все почему-то сразу же посмотрели на сэра Нэвила.
– А что я, что сразу я?!! – не на шутку вспылил сэр Нэвил, мгновенно краснея.
– Сэр Нэвил!!! – Сэр Бонифаций протянул руку. – Прошу вас по-хорошему!
Сэр Нэвил грустно вздохнул и выудил из железного рукава украденный список.
– Так… что тут у нас дальше… – Сэр Бонифаций задумчиво огладил бороду. – Под номером четыре идет некая Розалина Эпл. Шатенка, восемнадцать лет, умна, стройна, знает несколько языков. Сочиняет стихи!
– О-о-о-о! – восхитились рыцари.
– Весьма возвышенная леди! – кивнул сэр Бонифаций.
– Странная у неё фамилия. – Сэр Гэвин заглянул сэру Бонифацию через плечо, всматриваясь в список. – Эпл! Что это? Может, намёк на её прелестные формы?
– Всё может быть… – согласился сэр Бонифаций. – Сэр Нэвил, вы как, не возражаете?
Сэр Нэвил не возражал.
– Тут недалеко. – Сэр Бонифаций свернул список, кладя его в седельную сумку поверх колбы со сквернословящим Йориком. – Нотингем, старое доброе графство…
И заметно посвежевшие после отдыха рыцари отправились в путь.
– Вы, сэр Нэвил, не расстраивайтесь по поводу этой Эпл, – попытался подбодрить благородного девственника многоопытный сэр Вальтасар. – Главное, чтобы… эти нежные штучки помещались в руке.
– Что, обе?!! – не на шутку перепугался сэр Нэвил, чуть не свалившись при этом с коня.
– Ну почему обязательно обе? – смутился сэр Вальтасар. – Каждая. Чуть больше, по-моему, перебор, ну а если меньше… слишком уж долго искать придётся, так и романтическое настроение пропасть может.
– Сэр Вальтасар! – гневно гаркнул сэр Бонифаций. – Вы снова за своё?!! Мы ведь вас уже предупреждали! Оставьте сэра Нэвила в покое, ему и так нелегко, а тут ещё ваши неприличные разговоры.
– Неприличные разговоры?!! – возмутился оскорблённый до глубины души сэр Вальтасар. – Ну знаете… да они невинней поцелуя монашки.
– Поцелуя монашки?!! – заметно побледнел сэр Нэвил.
– Спокойно, друг! – крикнул сэр Бонифаций и пинками отогнал лошадь сэра Вальтасара в начало маленького отряда.
– Ах, какой чудесный денёк… – вдохнув напоенный ароматом увядающей листвы воздух, прошептал расчувствовавшийся сэр Дорвальд.
Денёк и впрямь был чудесным.
Весело светило яркое солнышко, небо было не по-осеннему высоким и светлым, и лишь иногда налетающий прохладный ветерок да окутавшая лес золотистая желтизна напоминали о том, что сейчас всё-таки осень.
Какое-то время ехали спокойно.
Правда, Бертольд постоянно норовил сползти под ноги своего коня, и доведённый до белого каления Гийом опрометчиво предложил прикопать мерзкого старикашку прямо у дороги, присыпав могилку опавшими листьями…
Ловили Гийома вместе с сэром Нэвилом где-то около часа.
К счастью для оруженосца, яростно размахивающий двуручником сэр Нэвил так и не смог его догнать. Конфликт быстро погасили, и, вернувшись на дорогу, благородные господа продолжили свой путь в графство Нотингем.
Проезжая мимо поросших высокой травой холмов, сэр Нэвил остановил коня и, мечтательно глядя вдаль, спросил:
– Друзья, а не кажется ли вам, что эти два чудесных, по-прежнему зелёных холмика напоминают женские груди?
Тревожно переглянувшись, рыцари промолчали.
Но их тревоги возросли, когда на перекрестке дорог сэр Нэвил снова сделался подозрительно мечтательным, многозначительно произнеся:
– А не кажется ли вам, господа, что вон тот лежащий у обочины камень напоминает обнаженные женские плечи?
– Кхе-кхе… – громко кашлянул сэр Бонифаций, даже слишком нарочито громко, и они яростно зашептались с сэром Гэвином.
– По-моему, он слегка тронулся, – пробормотал сэр Гэвин, глядя на любовно ласкающего придорожный камень сэра Нэвила.
– Да он вообще-то и раньше был с приветом… – признал сэр Бонифаций, неистово терзая ус.
– Это может стать проблемой.
– Вы имеете в виду, что…
– Да-да, вы правильно меня поняли. В таком состоянии женить его будет вдвойне проблематично.
– Ну, дружище, – тихо рассмеялся сэр Бонифаций, – я и не таких балахманных замуж отдавал… то есть… тьфу ты… женил. Руки, ноги, голова на месте? На месте. Вот и отлично. А что там внутри черепушки творится, никого особо не интересует.
– Но что, если он сделается неадекватен?
– В смысле?
– Ну, там, станет странно себя вести, вот как сейчас, начнёт говорить всяческий вздор…
– Э… батенька… – Сэр Бонифаций легонько хлопнул приятеля по плечу. – Среди благородных рыцарей очень много оригиналов. Взять, к примеру, того же сэра Вальтасара… редкостный пропойца, но зато как трезво смотрит на многие вещи. Парадокс? Парадокс! Или, к примеру, сэр Дорвальд, нищий с душой поэта! Блаженное существо не от мира сего, а как ловко свою жизнь устроил. Раз – и готово. Так что не судите о рыцарях слишком строго. Уверяю вас, что любое учинённое сэром Нэвилом безумство вполне сойдёт за оригинальность, свойственную характеру именно этого уникального рыцаря. Скажете, я не прав?
Окончательно утерявший нить и смысл разговора сэр Гэвин поспешно кивнул, хотя ничего из того, что только что ему наплёл сэр Бонифаций, так и не понял.
«По всей видимости, – подумал сэр Гэвин, – сэр Бонифаций как раз и есть один из тех редкостных оригиналов, которых он мне с таким энтузиазмом описывал».
Да-а-а-а… психов по белому свету бродит много, но хуже всего то, что у многих из них есть при себе оружие. Тут уж ухо нужно держать востро, если не хочешь этого самого уха в один прекрасный день лишиться, причём вместе с головой.
Философия, однако!
