Сэм снова повернулся к другу:
— А я могу увидеть девочек?
На глазах у него выступили слезы… Его маленькие ангелочки…
его малютки… Как он мог оставить их сиротами? Лишил их мамы, мамы, с которой им
были бы обеспечены счастливое детство, идеальная жизнь, мамы, которая их
обожала, которая всегда была с ними. Это она их всегда целовала, обнимала,
купала, укладывала спать, играла, читала им книжки, а теперь…
Одна мысль об их будущем вызывала у него содрогание. Сэм
задавал себе вопрос, сможет ли позаботиться о них, когда выйдет на свободу. Но
раздумывать об этом не имело смысла. Как бы там ни было, это его долг, ведь,
кроме него, у них никого не осталось на свете. Артур посмотрел на него с
удивлением:
— Ты действительно хочешь их повидать здесь?
— Нет, наверное, нет… — Сэм говорил едва слышным
шепотом. — Я просто думал… Я хотел попробовать объяснить… Хотя бы Хилари…
— Ты сможешь это сделать и потом. Прежде всего надо
вытащить тебя отсюда.
— Думаешь, тебе это удастся?
Сэм впервые об этом спросил. Артур не хотел внушать другу
ложных надежд.
— Я думаю, у кого-нибудь другого это получилось бы
лучше, чем у меня.
— Не важно. Я уже сказал тебе, Артур. Я хочу, чтобы
меня защищал только ты.
— Думаю, что это будет нелегко… для любого адвоката…
Честно тебе говорю, Сэм.
Артур понимал, что все-таки должен сказать ему правду.
— Тебе придется ссылаться на умопомрачение… состояние
аффекта… Ты во всем признался, вопрос ясен, да и за последние пару лет ты
заработал себе соответствующую репутацию.
Пришло время признать горькую правду. Артур давно хотел
указать Сэму на то, как чертовски глупо тот поступает. Он ненавидел Сэма за
боль, причиняемую мм Соланж, но, с другой стороны, они были друзьями, к то муже
успех пришел к Сэму так стремительно и был таким бурным, что он, вероятно,
просто не сумел с ним совладать. Сэм стал звездой, когда ему еще не было и
тридцати. Ему пришлось оправдывать ожидания почитателей, а кроте тога, быть
мужем и отцом.
Он заплатил за это высокую цену, но Соланж неизмеримо
большую. Многих переживаний и проблем Соланж Сэм просто не замечал, потому что
был слишком занят собой и своей карьерой и в последние годы стал эгоцентричным
и избалованным.
Даже его дочери это замечали. Александра недавно сказала
Артуру:
— Когда папа дома, мы должны о нем заботиться, а то он
очень сердится. Нашему папе нужно внимание.
Соланж постоянно им это говорила, объясняя, что не надо
досаждать папе, когда он устал, что лучше угостить его чем-нибудь: шоколадкой,
фруктами, или спеть ему только что выученную с мамой песенку. Все домашние
привыкли во всем потакать папуле.
А теперь девочки потеряли и Соланж, и Сэма. Артур думал об
этом всю дорогу, пока ехал к себе в офис. Он по собственной инициативе решил
позвонить крестным и выяснить, не проявят ли они интерес к судьбе детей.
Но крестными в основном были известные актеры, выбранные
из-за громких имен, и никто из них не выказал участия к детям. Их гораздо
больше интересовало, почему Сэм это сделал, сошел ли он с ума, спровоцировала
ли его Соланж, когда будет процесс… но никто не спросил, что теперь будет с
детьми.
В итоге Артур понял, что рассчитывать на них не приходится.
Он решил иметь в виду сестру Сэма, но пока, учитывая сто пожелание, не стал ей
звонить.
Затем Артур занялся проверкой банковских счетов Сэма, чтобы
сориентироваться в его делах. Их состояние привело его в ужас. Сэм тратил все,
что зарабатывал, — главным образом на шикарную жизнь и любовниц. Он взял
крупную ссуду в счет будущего гонорара за очередной спектакль, но это не решало
проблемы его долгов. Денег едва хватило бы на зарплату няне и горничной в
ближайшие несколько месяцев до окончания процесса, Дети оказались в критической
ситуации, а Артур вспомнил, что Соланж не один раз об этом заговаривала с
мужем. Она всегда хотела, чтобы Сэм подумал о девочках и откладывал деньги на
их образование. Но вместо этого он покупал ей драгоценности и шубы, а сколько
тратил на других женщин — одному богу известно. Сэм слыл щедрым человеком и никогда
не скупился, если был при деньгах.
Но теперь, в итоге, у него осталось десять тысяч долларов в
банке и сто тысяч долга. К сожалению, часто оказывается, что о друзьях знаешь
слишком мало. Артур сожалел, что в свое время не поговорил с Сэмом более сурово
по поводу его денежных дел. Он никогда не предполагал, что Сэм настолько
безответствен. Сейчас эта беспечность поставила его детей на грань катастрофы.
Артур попытался поговорить с Марджори, сокрушаясь о судьбе
бедных детей, в надежде вызвать в ней сочувствие. Но, к его большому
разочарованию, Марджори отнеслась к несчастью в семье Сэма с холодным
любопытством, в основном интересуясь подробностями убийства. Она была лишена
сострадания.
На протяжении следующих нескольких дней Артур редко виделся
с женой, он был целиком занят судьбой Сэма и девочек, отбивался от настырных
репортеров, не дававших покоя даже детям, и готовил похороны Соланж — больше
некому было это делать.
Похороны были назначены на третий день после трагического
происшествия. Два дня гроб был выставлен для прощания, а затем состоялась
заупокойная служба. Артур удивился, что пришло столько людей, многие прибыли не
только из уважения к Сэму, но и потому, что знали и любили покойную.
— Она была очаровательна… изумительно красива… Сэм не
ведал своего счастья… Ей следовало тоже быть актрисой… фотомоделью… Какой
великолепной матерью она была… Иметь такую жену — большое везение… Настоящая
француженка… Потрясающая женщина… Непонятно, почему он это сделал… Она безумно
его любила…
Подобные фразы все звучали и звучали. Артур сидел о первом
ряду с девочками и их няней, пытаясь сдержать слезы. Хилари, притихшая и
напряженная, сидела рядом с ним. Один раз она подошла к гробу, посмотрела на
мать, поцеловала ее и вернулась на свое место, словно парализованная горем и
болью утраты, но Артуру прикоснуться к себе не позволила и вообще никого к себе
не подпускала. Она только крепко держала за ручку Александру, которая все
спрашивала, почему мамуля спит в ящике, покрытом белыми розами. Артур сам
заплатил за все цветы. Он не хотел трогать денег Уокеров, хотя речь и шла о
похоронах матери девочек.
Александра считала, что Соланж очень похожа на Белоснежку,
съевшую отравленное яблоко. Она спрашивала у сестры, когда мама проснется и
придет ли папуля поцеловать ее.
— Нет, она так и дальше будет спать, Акси, —
шепнула Хилари. В этот момент органист заиграл «Аве, Мария».
— Почему?
— Потому. Помолчи немного, — приструнила Хилари
сестренку, крепче сжала ее ладошку и побледнела словно полотно, наблюдая, как
мимо проносят гроб с телом матери.
