— У меня сестра живет в Бостоне, если ее еще не
укокошил в баре какой-нибудь парень…
Им казалось важным поделиться чем-то личным, словно другой
возможности могло не представиться, хотелось подружиться, оставить о себе
память на случай, если придется погибнуть.
— ..Мы с ней никогда не ладили. Я перед отправкой зашел
к ней попрощаться, а она так мне ни разу и не написала. А у тебя как? Сестры,
братья есть?
Артур впервые за все время улыбнулся:
— Я единственный ребенок, и мои родители были
единственными детьми в своих семьях. Отец умер, когда я учился в университете,
мама так больше и не вышла замуж. Судя по письмам, ей сейчас очень тяжело.
— Я думаю…
Сэм кивнул, пытаясь представить себе, как выглядит мать
Артура: высокая худощавая седая женщина, родом, возможно, из Новой Англии.
— А мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне
было пятнадцать…
Он не сказал Артуру, что не особенно горевал об их потере,
что не любил их, а они никогда его не понимали. Это было бы слишком
сентиментально, да и не имело теперь значения.
— ..Ты что-нибудь слышал о том, куда мы отсюда
двинемся?..
Пора опять думать о войне, не имело смысла долго
задерживаться в прошлом. Действительность была здесь, северо-восточнее Неаполя.
— ..Я вчера что-то слышал о Кассино, это где-то в
горах. Весело будет туда добираться: вместо дождя получим снег.
Сэм задумался: какие еще пытки припасли им генералы —
нынешние хозяева их жизней?
— Сержант что-то говорил об Анцио, это местечко на
побережье.
— Великолепно. — Сэм озлобленно
ухмыльнулся. — Может, хоть поплавать удастся.
Артур Паттерсон улыбнулся. Ему нравился этот разговорчивый
парень из Бостона. Чувствовалось, что за горечью его слов скрываются доброе
сердце и острый ум. С ним по крайней мере можно было поговорить.
Война стала для Артура во многих отношениях трудным испытанием,
если не жестоким ударом. Ребенком его баловали, в подростковом и юношеском
возрасте чрезмерно опекали. Души в нем не чаявшая мать особенно усердно сдувала
с него пылинки после смерти отца. Артур всегда жил в комфорте, никогда не
испытывал неудобств, опасности, страха, свалившихся на него после прибытия в
Европу. Стойкость Сэма его восхищала.
Сэм вытащил праздничный паек, который приберег для
рождественской трапезы. Конфеты он уже раздал голодным местным детям. Теперь же
открыл консервы и с кислой миной произнес:
— Хочешь рождественской индейки? Соус немного жирноват,
но каштаны великолепны.
Он широким жестом предложил новому приятелю жестянку, и
Артур рассмеялся. Ему пришелся по душе Сэм, нравилось в нем буквально все. Он
инстинктивно чувствовал, что его новый друг обладает смелостью, которой ему
самому не хватало. Артуру просто хотелось выжить, вернуться домой, в теплую
постель, на чистые простыни, снова флиртовать с длинноногими блондинками —
выпускницами лучших колледжей Восточного побережья.
— Спасибо, я уже поел.
— М-м-м… — выразительно причмокивал Сэм, словно уплетал
по меньшей мере фазана. — Изысканная кухня, не так ли? Никогда не думал,
что в Италии так хорошо готовят!
— В чем дело, Уокер?..
Мимо них по окопу пробирался сержант. Он остановился и
уставился на парней. С Сэмом у него не было проблем, правда, иногда приходилось
его сдерживать — из-за горячности он нередко понапрасну рисковал жизнью. С
Паттерсоном была другая история: храбрости мало, зато образования чертовски
много.
— ..Ты что, заболел?
— Нет, сержант. Я просто говорил, что здесь классная
жратва. Хотите печеньице прямо из духовки? Сэм протянул полупустую банку.
— Кончай паясничать, Уокер, — буркнул
сержант. — Тут тебе не вечеринка.
— Вот черт… Значит, я не правильно истолковал приглашение.
Ничуть не смутившись сердитого вида сержанта, Сэм рассмеялся
и снова принялся за еду. Тот, отойдя на несколько шагов по хлюпающей грязи,
обернулся:
— Завтра, джентльмены, мы отчаливаем из этого милого
местечка, если позволит напряженный график ваших светских развлечений.
— Мы сделаем все возможное, сержант… приложим максимум
усилий…
Невольно улыбнувшись, сержант проследовал дальше. Его
восхищало умение Сэма не терять присутствия духа в самой безнадежной ситуации и
заряжать своим оптимизмом других. Именно это было им теперь так необходимо. Он
знал, что предстоят еще более трудные времена. Может, даже Уокеру будет не до
смеха.
— Этот парень не дает мне спуску с тех пор, как я сюда
попал, — пожаловался Артур.
— Это неотъемлемая частичка его обаяния, — пробормотал
Сэм, шаря по карманам в поисках какого-нибудь случайно завалявшегося «бычка».
И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, Артур
протянул ему почти целую сигарету.
— Бог ты мой, старина, где ты это добыл?.. — Сэм
давно не видел такого богатства. Артур прикурил и отдал сигарету ему. — Я
перебиваюсь «бычками» с прошлой недели, когда нашел целую сигарету в кармане
убитого немца.
Артур содрогнулся при этих еловая, но в то же время понимал,
что Сэм способен на подобное из-за бессердечия молодости и тех тяжелых условий,
в которых он находился. Вообще этот паренек казался Артуру очень смелым и
хладнокровным, если он мог спокойно рассказывать в окопе непристойные анекдоты
или болтать о Гарварде.
Ночью они спали рядом, бок о бок. Утром дождь утих. В мелкой
стычке их подразделению удалось захватить овчарню, где они провели следующую
ночь, а двумя днями позже поступил приказ следовать в направлении реки
Вольтурно. Это был трудный переход, стоивший им больше дюжины человек.
К тому времени Сэм и Артур стали неразлучными друзьями; Сэм
буквально тащил Артура на себе, когда тот клялся, что не может больше идти. Сэм
спас товарища, когда они попали под обстрел снайпера.
Наступление на Неттуно и Анцио провалилось, главная тяжесть
прорыва немецкой обороны под Кассино легла на дивизию Сэма и Артура. В этом бою
Артур был ранен. Услышав свист пролетевшей рядом пули и обернувшись, Сэм
сначала подумал, что Артур убит: он лежал навзничь, с окровавленной грудью и
остекленевшими глазами. Разорвав гимнастерку, Сэм понял, что пуля попала в
руку. Он вынес друга с передовой и, передав медикам, оставался с ним, пока не
убедился, что все в порядке. Потом вернулся и сражался до момента, пока не
поступил приказ отступать.
Следующие четыре месяца были настоящим кошмаром. В общей
сложности под Анцио погибло пятьдесят девять тысяч человек. В условиях
непрерывных дождей американские войска продвигались на север, к Риму. Сэму и
Артуру казалось, что люди на собственной шкуре прочувствовали каждый дюйм
раскисшей от грязи земли Италии.
