— Дорогая!
Маргарет отложила вышивание и поднялась навстречу дочери —
высокая, красивая, светловолосая, с голубыми глазами, похожими на глаза
Александры, в ярко-розовом костюме от Шанель, синей блузке, с большими
рубиновыми серьгами в ушах.
— Боже мой, что, кто-то умер?
Поцеловав Александру, она вдруг подалась назад и нахмурила
брови.
Александра улыбнулась. Ее мать всегда носила яркие цвета и
вещи от лучших модельеров: Шанель, Живамши, Диора и де Рибсса. Александре живые
цвета тоже шли, но Анри предпочитал, чтобы она ходила в черном, синем и
бежевом, а за городом — в серой фланели. К матери она приехала в новом черном
платье от Диора.
— Ой, перестань. Это новое платье. Анри оно нравится.
Александра всегда говорила с матерью по-английски и хорошо владела этим языком,
хотя французский акцент был заметен.
— Оно ужасно. Тебе не следовало бы его покупать.
Маргарет де Борне снова опустилась на диван, велела дворецкому налить
Александре вина и опять занялась вышиванием, время от времени с улыбкой
поглядывая на дочь. Она всегда любила ее визиты и разговоры с глазу на глаз,
любила также бывать с Александрой в разных модных местах, но таких вылазок в их
жизни и так было предостаточно, поэтому обе предпочитали простой домашний ленч
из салата, сыра и фруктов, который ели в комнате Маргарет, выходящей окнами в
сад.
Маргарет в очередной раз посмотрела на дочь и с явным
неодобрением покачала головой:
— По-моему, тебе лучше перестать обесцвечивать волосы,
дорогая моя. Ты похожа на одну из этих вульгарных крашеных калифорнийских
блондинок. Будь у меня такие волосы, я бы гордилась и даже делала их еще более
яркими!
Она для убедительности потрясла очками, а затем положила их
и пригубила вина. Маргарет прежде обожала рыжие волосы Александры.
Обесцвечивание их казалось ей издевательством над замечательным даром природы.
Сама она дважды в месяц посещала парикмахера.
— Ты же знаешь, что Анри не выносит рыжих волос, он
считает их экстравагантными, а такой цвет находит более женственным.
— Анри… он, бедняга, так боится всего необычного.
Странно, что он еще не заставляет тебя надевать черный парик
и вообще носить паранджу.
— Я серьезно, дорогая. Бог дал тебе рыжие волосы, и над
оттоку радоваться.
— А мне и с такими неплохо.
Александра слегка улыбнулась и отпила из рюмки. Она привыкла
к тому, что мать по любому неводу критиковала своего зятя. Впрочем, упреки Анри
в ее адрес были гораздо серьезнее.
Все это продолжалось уже четырнадцать лет. Александра
сожалела, что они не пришлись по нраву друг другу, и давно прекратила попытки
их примирить. Было очевидно, что эти двое никогда не воспылают взаимной
любовью.
— Ты слишком добросердечна. Кстати, как тебе нравится
это? — Маргарет с гордостью показала на новые серьги. Она могла себе многое
позволить, отчасти благодаря щедрому наследству мужа, отчасти же благодаря
собственному немалому состоянию. — Я их только что купила.
— Я так и подумала, — рассмеялась Александра,
зная, что мать испытывала слабость к красивым нарядам и украшениям. Обновки ей,
как правило, шли и доставляли радость, что бы там Анри ни говорил по поводу
расточительности тещи. — Они очень симпатичные и тебе идут.
— «Ван Клиф»!.. — Похоже, Маргарет была собой
довольна. — И совсем недорого.
Данное утверждение еще больше развеселило Александру. Она
отставила рюмку.
— Могу себе представить!
— Нет, правда! Меньше ста тысяч.
— Долларов или франков?
— Ты шутишь? Долларов, конечно, — без тени
смущения ответила Маргарет.
— Ах да, разумеется, — улыбнулась Александра. Анри
вряд ли одобрил бы такое «удачное» приобретение и то, что его теща, прожив
почти тридцать лет во Франции, по-прежнему коверкает французский язык и считает
все в долларах.
— Чем ты еще занималась?
— Тем же, чем обычно. А вчера обедала с Мими де
Сан-Брэ.
Это была еще одна американка, которая вышла замуж за
титулованного француза и, как и Маргарет, обладала живым умом и большим
чувством юмора.
— На следующей неделе мы с ней собираемся в Нью-Йорк.
— Зачем?
— Сделать прическу и кое-что купить. Я там не была
несколько месяцев и подумала, что надо туда слетать, пока не наступило лето.
Потом я встречаюсь с друзьями в Риме и, возможно, пару недель проведу в
Сан-Ремо, но я еще точно не решила.
— Почему бы тебе потом не пожить какое-то время у нас?
Александра, похоже, была рада своей идее, но Маргарет
отнеслась к ней осторожно.
— Я не хочу нервировать твоего супруга.
— Ты просто не привози девочкам этих дурацких подушечек
и пищалок, и все будет в порядке.
Обе расхохотались, вспомнив, как Анри однажды чуть не стало
плохо, когда он при гостях сел на одну из «музыкальных» подушечек, разложенных
по комнате Маргарет и девочками, и раздался совершенно недвусмысленный звук.
— Помнишь, какой произошел конфуз?
Маргарет никак не могла унять смех, у Александры от хохота
на глазах даже выступили слезы. Для Анри это, конечно, был конфуз, но вообще
все тогда получилось ужасно смешно. Маленьких озорниц отправили по своим
комнатам, где изгнанная с ними же бабушка продолжала обучать внучек всяким
шалостям. Ни для кого из присутствующих не было секретом, что она не
принадлежала к числу любимых гостей барона де Мориньи.
— Вообще-то я как раз собиралась поискать им что-нибудь
подобное в Нью-Йорке… конечно, не столь шокирующее…
Несмотря на это заверение, глаза у нее хитро поблескивали.
Она покупала подобные глупые безделушки своему покойному мужу, и он всегда был
от них в восторге. Он воспринимал Маргарет как еще одного ребенка в доме. Даже
Александра была серьезнее матери, особенно это стало заметно после ее
замужества.
— Я скажу Анри, что ты приедешь. Маргарет ехидно
улыбнулась:
— Подожди момента, когда действительно захочешь
досадить ему.
— Мама! — рассмеялась Александра, понимая, что у
матери нет иллюзий по поводу зятя. — Ты представляешь его таким ужасным
человеком, но он ведь не такой!
Александра всегда защищала мужа. Анри же считал, что она
защищает свою мать. Она была лояльна к обоим.
— Он не ужасный человек, дорогая, — усмехнулась
Маргарет. — Он просто зануда.
Время летело быстро, как, впрочем, всегда, когда они
встречались, и в полпятого Александра с сожалением посмотрела на часы. Ей было
так хорошо в этой уютной комнате в компании матери. Они всегда так хорошо
проводили вместе время. Мать как была, так и осталась ее лучшей подругой.
