«Для него, может быть, они молодые, — подумал
Чепмен, — но то, что они вполне взрослые, это наверняка».
Он быстро в уме прикинул, что сестрам сейчас тридцать девять,
тридцать пять и тридцать один год. Поиск предстоял не из легких, они оба это
понимали.
— Приемные родители двух младших девочек давным-давно
уехали из Нью-Йорка, я не имею понятия, куда… Просто надеюсь, что вы сможете их
найти.
— Я тоже на это надеюсь.
Чепмен взял в руки папку и, серьезно глядя на Артура,
спросил:
— А когда я их найду, то что?
— Сначала установите их местопребывание и сообщите мне
об этом. Затем вашей задачей будет объяснить им, кто они, кто я, что я старый
друг семьи и хочу воссоединить их. Я хотел бы, чтобы их встреча произошла в
моем доме в Коннектикуте, если это возможно. К сожалению, я больше не могу
совершать дальних поездок… им придется прибыть сюда.
— А если они откажутся?
Это было возможно. Все было возможно. Джон Чепмен чего
только не повидал за семнадцать лет работы сыщиком.
— Вы не должны этого допустить.
— Они могут вообще не помнить, что имели сестер, во
всяком случае, две младшие. Для них это может стать сильным шоком.
Чепмен задавался вопросом, идет ли в данном случае речь о
сколько-нибудь значительном наследстве, но не хотел спрашивать у Артура это.
— Я обязан снова воссоединить их, поскольку виноват в
том, что они оказались разделенными… что так и не смог найти для них общий дом.
Я хочу знать, что у них все в порядке, что они ни в чем не нуждаются… Это мой
долг по отношению к их родителям.
Джона подмывало сказать, что столь благие побуждения
несколько запоздали, но он сдержался — не хотел быть невежливым.
Столько лет спустя их могли совсем уже не интересовать
причины разлуки, если они вообще помнили, что имели сестер. Джон, однако,
понимал, что не имеет права подвергать сомнению последнюю волю Артура
Паттерсона, который смотрел на него с надеждой и отчаянием.
— Вы сделаете это? — спросил он едва слышно.
— Попробую.
— Вы возьметесь за это лично?
— Да, в основном дело буду вести сам. Но прежде надо
просмотреть вашу папку. Возможно, в интересующих нас местах у меня уже есть
сыщики, которые выполнили бы работу быстрее и лучше, чем я.
Артур кивнул. Ответ показался ему разумным.
— Постараюсь как можно скорее изучить материалы и,
когда смогу оценить ситуацию, позвоню вам. Артур был с ним предельно честен:
— Вы там мало что найдете, Чепмен. Не больше, чем я вам
сказал.
— Это ничего. Может, мне что-нибудь придет в голову…
Чепмен незаметно взглянул на часы. Было почти четверть второго, ему очень не
хотелось, чтобы Саша ждала.
— Я позвоню вам в ближайшие день-два. Он поднялся.
Артур сделал то же самое.
— Я вам глубоко признателен, Чепмен.
— Не стоит, мистер Паттерсон. Надеюсь, что не разочарую
вас…
Артур задумчиво кивнул. Неудачный исход он просто не
принимал в расчет. Чепмен должен был их найти.
— ..Хотел бы вас также предупредить, что мероприятие
может оказаться дорогостоящим.
Артур посмотрел на него с грустной улыбкой.
— Мне теперь уже не на что тратиться, вы со мной
согласны?..
Чепмен тоже улыбнулся. Трудно было отвечать на такой вопрос.
Он проводил Артура до приемной, пожал ему руку, поблагодарил за визит, а затем
поспешил обратно в кабинет, убрал в сейф тонкую папку с материалами о сестрах
Уокер и опрометью ринулся из конторы, думая:
«Саша меня убьет».
Глава 15
Выскочив из здания, Джон Чепмен направился на запад, на бегу
поглядывая на часы. Мимо мелькали витрины роскошных магазинов — «Тиффани»…
«Миллер»… «Генри Бендель»…
Расстояние было небольшое — всего два квартала, однако Джону
оно показалось бесконечным. Он знал, как Саша не выносит его опозданий, но не
мог же он в конце концов гнать Артура Паттерсона из кабинета. Пожилой человек,
умирающий, да и случай интересный… Хотя Саша этого все равно не поймет.
Двадцативосьмилетняя балерина была сгустком мышц, каждая
унция ее тела была натренирована до совершенства. Светлые волосы Саша
причесывала так гладко, что они казались приклеенными, ее зеленые глаза были
по-славянски раскосыми, а губы пухлыми, что покорило Джона с первого взгляда.
Познакомились они в доме его друга, балетомана, который знал
Сашу с детства и восторгался ее талантом, достигшим с возрастом полного
расцвета. Дочь русских эмигрантов, она несколько лет обучалась в «Русском
балете» Монте-Карло, потом поступила в Джулиардский колледж, где вскоре стала
звездой. В двадцать лет она была приглашена в труппу «Американский театр
балета».
Теперь, восемь лет спустя, Саша, не будучи примой, была
замечательной танцовщицей с послужным списком, достойным гордости. К зависти и
закулисным интригам в труппе она относилась насмешливо, сердилась, что не может
попасть в число прима-балерин, но понимала, что причина этого в ее малом росте.
Она утешала себя тем, что достигла многого, о чем постоянно твердила Джону,
когда не жаловалась на ноющие ноги и не ругала его за опоздания.
И хотя характер у нее был не из легких, Джон Чепмен уже на
протяжении нескольких месяцев был ею очарован — ее неординарностью,
мастерством, талантом, огромными зелеными глазами… В ней было нечто очень
специфическое.
— Ты опоздал на полчаса, — укоризненно произнесла
Саша, взглянув поверх тарелки с борщом, когда Джон, запыхавшийся, появился
наконец в «Русской чайной».
Атмосфера здесь нисколько не менялась на протяжении
последних пятидесяти лет, все так же предлагались блины с икрой, которые оба
обожали. Кроме того, неподалеку был репетиционный зал Саши.
Здесь они встречались не менее полудюжины раз в неделю: во
время ленча, после репетиций или даже после спектаклей, поздно вечером, —
перекусывали, а потом ехали к нему домой. Саша снимала квартиру в Вест-Сайде с
четырьмя другими балеринами, там невозможно было спокойно поговорить, не то что
заниматься любовью.
— Я уже собралась уходить.
Она была похожа на рассерженного ребенка, и Джон в очередной
раз осознал, как сильно ее любит.
— Я рад, что ты этого не сделала.
Джон ласково коснулся ее руки и улыбнулся знакомому
официанту — пожилому русскому, который беседовал с Сашей на ее родном языке.
Она родилась в Париже, но с родителями по-прежнему говорила по-русски.
— Я была голодна… — Саша безжалостно пронзила Джона
взглядом. — И только поэтому здесь задержалась.
— Извини. У меня было важное дело. Главе крупнейшей
юридической фирмы понадобилась моя помощь, я не мог выставить его за дверь.
