Папка была тонкая, а скупую информацию о Хилари как личности
содержали лишь отчеты воспитателей, которые отмечали замкнутость, склонность к
одиночеству, но в то же время дисциплинированность и способности к учебе.
Воспитатели и инспектора, которые ее знали, уже давно не
работали. Джон подумал, что и оба «дома временного проживания» тоже не
существуют, но на всякий случай решил проверить. По первому адресу, как ни
странно, хозяйка была еще жива и даже смутно помнила Хилари.
— Да, она была такая гордая, умнее всех себя считала.
Но жила у меня недолго. Не помню, как она работала. Потом что-то захандрила, ее
и забрали в интернат. Больше ничего про нее не помню.
Но и этого было достаточно. Резкие слова женщины о других
девочках, обстановка дома говорили сами за себя. Второй «дом временного
проживания» оказался давно снесенным под новую застройку.
"Неудивительно, — думал Джон, — что женщина
из Си-би-эй оказалась совсем не той, которую я ищу. Моя Хилари Уокер, наверное,
продолжила свою жизнь в такой нищете, в какой ее начала или, во всяком случае,
на какую была обречена с восьми лет, когда ее отец убил мать и покончил с
собой, а лучший друг семьи забрал у нее сестер, а ее саму бросил на произвол
судьбы.
Теперь понятно, почему она тогда, двадцать два года назад,
пришла к Паттерсону в офис, чтобы выразить свою ненависть. Вопрос в том, куда
она оттуда направилась? С чего следует начать поиск девушки, которая в раннем
возрасте испытала столько боли и невзгод?"
Джон уже безрезультатно просмотрел списки осужденных по
разным штатам и картотеку ФБР, хотя это ничего не значило. Она могла поменять
фамилию, несколько раз выйти замуж. Могла вообще умереть. Много чего могла
Хилари Уокер сделать за эти годы, но Джон обещал себе, что если она все еще
находится в Нью-Йорке, то он ее обязательно найдет.
Джон покидал Джексонвилл без сожаления, скорее с
облегчением. Грязь и высокая влажность этого города не располагала к
возвращению в него. Он представил себе, с каким чувством ехала Хилари в
Нью-Йорк, где надеялась найти сестер, нашла же только Артура, потерявшего их
след. Какое это должно было быть для нее разочарование!
Домой Джон добрался около десяти часов вечера в четверг,
позвонил Саше, продиктовал автоответчику информацию о своем возвращении. Он
знал, что у Саши важней спектакль, но из-за позднего времени и усталости решил
остаться дома.
На следующий день Джон из офиса позвонил Артуру Паттерсону и
доложил ему о том, что обнаружил. На другом конце провода наступило долгое,
тягостное молчание. Джон не мог видеть слез, которые текли по щекам Артура,
пока тот слушал его отчет.
— После того как она вас посетила, ее след обрывается.
Не имею понятия, куда она делась, но постараюсь это выяснить.
Джон уже поручил одному из своих помощников проверить
учебные заведения, больницы, бюро по трудоустройству, молодежные общежития,
гостиницы на предмет появления в них Хилари Уокер за все годы начиная с
1966-го. Задача была не из легких, но могла дать хоть какую-то зацепку. Пока же
он собирался приступить к поискам Александры.
— Мне надо будет зайти к вам в контору в понедельник.
Я хочу просмотреть дела о наследстве Джорджа Горама и
проверить, были ли в последнее время контакты по этому поводу с его вдовой.
Артур кивнул и вытер слезы. Джон Чепмен выполнял свою работу
тщательно. Ужасно было сознавать, что пережила Хилари… Но он не мог даже
догадываться… Если бы только… Размышления Артура прервал тяжелый приступ кашля,
и в конце концов ему пришлось положить трубку.
Джон снова принялся за дела. За неделю пребывания во Флориде
на его письменном столе накопилась целая гора бумаг, и он пробыл в кабинете до
семи тридцати, а потом по пути домой заехал перекусить в «Автопаб».
Переступив в девять часов порог своей квартиры, он услышал,
что звонит телефон. Это была Саша.
— Где ты весь вечер пропадал? — спросила она с
подозрением.
— На работе. А потом еще заезжал перекусить. А как вы
поживаете, мисс Рива?
Саша даже не справилась о его самочувствии и ни разу не
звонила во Флориду, хотя Джон оставил автоответчику свой номер телефона в
мотеле. Впрочем, он знал, что у нее были очень интенсивные репетиции.
— Нормально. Вчера я подумала, что повредила себе
сухожилие, но, слава бору, все обошлось.
За время его отсутствия ничто не изменилось.
— Я рад. Хочешь заехать на рюмочку чего-нибудь? С одной
стороны, Джону хотелось ее повидать, а с другой — нет. Неделя, проведенная во
Флориде, оставила тягостный след в его душе, и ему надо было развеяться, но в
то же время не хотелось слушать знакомые речи на тему связок и сухожилий.
— Я очень устала и звоню уже из дома. Но этот уик-энд у
меня свободен. Мы можем завтра что-нибудь предпринять.
— Давай куда-нибудь махнем. Может, в Хэмптон или на
Файр-Айленд?
Лето уже вступило в свои права, и стояла жаркая погода.
Уик-энд на природе обещал быть прекрасным.
— Доминик Монтень в воскресенье празднует свой день
рождения. Я обещала быть и не могу его подвести. Мне очень жаль.
Балет, балерины, танцовщики, репетиции, спектакли. Этому не
было конца.
— Ну ладно. Можем поехать на один день. Я мечтаю
вырваться из города и полежать где-нибудь на пляже.
— Я тоже.
Но Джон знал, что она полежит ровно полчаса, а потом начнет
делать упражнения и растягивать мышцы, чтобы, чего доброго, не потерять формы
за время отдыха. Порой это его ужасно раздражало.
— Я за тобой заеду в девять, о'кей?
Саша согласилась, Джон положил трубку и вдруг почувствовал
грусть и невероятное одиночество. Ее никогда не было рядом, когда он в ней
нуждался. Джон обнаружил, что думает вовсе не о Саше, а о той незнакомой
девушке, которая более двадцати лет назад в одиночку сражалась с жизнью в
Джексонвилле.
Этого только не хватало. Джон чувствовал себя, словно Элоиза
с ее вымышленными персонажами. Смысла в этих раздумьях было примерно столько
же, но получилось так, что за последнюю неделю Хилари Уокер обрела в его
представлении реальные черты. Даже более реальные, чем он бы того хотел.
На следующий день они с Сашей поехали на пляж. В конце
концов решили отправиться просто в Монток, на Лонг-Айленде, там хорошо отдохнули
и приятно провели время.
Джон бегал трусцой вдоль берега, пока Саша делала
упражнения. На обратном пути заехали в ресторан и съели на ужин омара. Домой
вернулись лишь в половине двенадцатого и повалились в постель, как усталые
дети. Саша была в хорошем настроении, и на этот раз близость не сопровождалась
ее жалобами на то, что он в пылу страсти может причинить ей какую-нибудь
травму.
