Глава шестая
Когда Тарик вернулся после короткого совещания с одним из сопровождающих, Мина уже засыпала, свернувшись калачиком. Ни свет костра, ни голоса мужчин их ложа не достигали. Тарик стянул с себя просторный белый костюм того особого покроя, который создали его предки для спасения от безжалостного солнца пустыни. Он был доволен тем, что в этом оазисе нашелся небольшой водоем, где и искупалась вся компания. Ему вспомнилась пронизавшая его знакомая голодная пульсация, которую он испытал, когда смотрел на плывущую жену. Однако было очевидно, что Мина измучена. Его душила нежность к ней. Она такая маленькая, такая хрупкая — при этом сильно действует на него. Чересчур сильно. Сердце его как клещи сжимают эмоции, которых он не желает.
Он устроился рядом с женой и обвил ее руками. Пусть отдыхает. Но она внезапно вздрогнула, вытянулась в струнку, и он почти почувствовал запах ее страха. Он переменил позу, чтобы покрепче обнять ее.
— Тарик!
Она не осознавала, что он рядом, просто вскрикнула в темноту.
— Я здесь, Мина.
Тарик по-прежнему сжимал трепещущую Джасмин в своих объятиях. Его тревожило ее ускоренное сердцебиение.
— Тарик.
На этот раз — еле слышный шепот, но не менее испуганный, чем первый крик. Маленькие ручки вцепились в его плечи.
— Тише. Все хорошо, моя Джасмин.
Пытаясь ее успокоить, Тарик погладил ее по гибкой спине. Но она все дрожала; тогда он перевернул ее на спину и сам прижался к ней. Кажется, этот полный контакт возымел действие. Она отчасти расслабилась.
— Мина?
— Они тебя ранили.
— Кто?
— Те, в грузовиках.
Тарик никак не мог предвидеть, что его признание подействует на нее таким вот образом.
— Мне ничто не угрожает. У них не получилось. Ты меня не потеряла. — Судя по ее лицу, она как будто не согласна. Он стиснул ее еще крепче. — Успокойся.
В сильных руках мужа страхи ее стали понемногу таять.
— Я постараюсь. Наверное, это от усталости.
— Мы больше не будем об этом говорить.
Тарик закрыл глаза, а Джасмин снова переживала свой ночной кошмар, с той разницей, что теперь уже не спала. Террористам не удалось убить Тарика. Правда, они оторвали ее от него, разрубили связывавшие их эмоциональные нити. Насмешки этих негодяев убили в Тарике последние остатки привязанности к ней.
Честь мужчины — хрупкая вещь.
Честь воина — его первое оружие.
Честь шейха — опора его народа.
Она должна считаться с силой этих трех слагаемых.
Верблюд пересекал золотые пески.
— Тарик, тот мой ночной кошмар... Я хочу тебя спросить...
— Нет. Тебе не о чем волноваться. — Вспомнив, как она трепетала от страха, он крепче прижал ее к себе.
— Я большая девочка. Я выдержу.
— Нет.
Он не допустит, чтобы ей было больно.
— Тарик, не надо так! Ты не защитишь меня тем, что будешь держать меня в неведении. — Она вся напряглась от злости. — Мне уже не восемнадцать лет.
Тарик удивился тому, как Джасмин истолковала его поведение, и внутренне признал, что она права. — Допустим, не восемнадцать, — согласился он.
— Итак, убийцы...
— Мина, мы обсудили все, что можно было обсудить.
После недолгого молчания Джасмин откинулась назад и прильнула к Тарику.
— Прости меня.
Пытаясь отвлечь ее от мрачных мыслей, Тарик принялся рассказывать ей о пустыне, о своем народе. Прошло немало времени, прежде чем Джасмин улыбнулась опять. Да, за четыре года она сильно изменилась. Возможно, кто-нибудь другой был бы удручен переменой. Тарик был заинтригован.
Утром четвертого дня путешественники въехали в Зейну, небольшой индустриальный поселок. В архитектуре стальных и бетонных зданий, невзирая на их промышленное назначение, преобладали скругленные углы и плавные линии. Занесенные вездесущим песком, приземистые строения почти сливались с пустыней. К удивлению Джасмин, маленький караван проехал через весь поселок и двинулся дальше по двухполосному шоссе, по которому, как видно, с добывающих предприятий вывозилась нефть. Далеко впереди виднелись рассыпанные среди песков большие разноцветные палатки.
— Добро пожаловать в Зейну, — шепнул Тарик на ухо Джасмин.
— Я думала, Зейна там. — Джасмин кивнула назад, на селение, через которое они проехали.
— Там — часть Зейны. А здесь ее сердце.
— Домов нет, одни палатки, — заметила Джасмин вслух.
— Арину и его народу так больше нравится. А если они счастливы, то у меня нет права сомневаться.
Джасмин немного подумала, потом спросила:
— Насколько я понимаю, большинство из них работает в промышленной зоне. Как же они добираются сюда?
Тарик насмешливо хмыкнул.
— Для любителей старины существуют верблюды, но есть здесь и несколько вездеходов.
— Так почему мы не поехали на вездеходе? — Джасмин помрачнела при мысли о том, как намучилось ее тело.
— Мы проехали несколько таких мест, куда въезжать опасно даже на вездеходе. К тому же вездеходы наносят ущерб экологии пустыни. А для того, чтобы доехать до металлозавода, они вполне удобны, — объяснил Тарик. — Люди Арина, может быть, и консервативны, но на редкость практичны. Видишь бледно-голубые тенты?
— Есть там немного.
— С виду они как все прочие. Но приглядись внимательнее.
Прищурив глаза, Джасмин всмотрелась.
— Они не трепещут на ветру! Что это? Пластик?
— Да, — подтвердил Тарик. — Наши инженеры разработали особо прочный сорт. В каждой палатке — сантехника для четырех семей, состоящих в родстве.
— Остроумно. — На Джасмин произвело впечатление то, как здесь старина сочетается с новейшими достижениями техники.
— Безусловно, Арин очень изобретателен.
Через несколько минут Джасмин увидела загадочного Арина. Это был здоровенный, похожий на медведя мужчина с короткой, аккуратно подстриженной бородкой, однако внешность его не казалась угрожающей благодаря приветливой улыбке.
После обмена приветствиями Арин повел супругов к своей просторной палатке.
— Прошу вас. Пожалуйста, садитесь.
— Спасибо.
Джасмин улыбнулась и присела на одну из роскошных мягких подушек, разложенных вокруг круглого стола.
— Джасмин, я запрещаю тебе улыбаться этому мужчине.
Джасмин в изумлении воззрилась на мужа.
— Ты запрещаешь мне улыбаться человеку, у которого мы в гостях?
