— Теперь — мой.
С решительными утверждениями Джексона не поспоришь. Он снова включил мотор.
Долгое время Ник молчал. А затем спросил:
— У меня будет своя комната, как и сейчас?
— Конечно. Не можешь же ты спать вместе с нами. — Джексон улыбнулся в зеркало заднего вида. — Ты займешь одну из двух больших спален на первом этаже. А мы будем на втором.
Внутри у Тейлор разгорался пожар. Джексон сказал «мы». Он рассчитывает заниматься с ней любовью с самого начала, несмотря ни на что?
Дома Тейлор отослала Ника собирать вещи и попрощалась с ним до свадьбы.
Джексон стоял перед ней.
— Тебя что-то тревожит.
Его поза говорила о том, что он не предпримет ничего, пока она не вверится ему.
Она сглотнула, решившись оставаться невозмутимой.
— У нас будет общая спальня?
Губы Джексона растянулись.
— Тейлор, я не отступлю от своего слова. Может быть, ты не заметила, что моя спальня состоит из двух помещений. Одно из них поменьше. Ты можешь ночевать там. Ник ни о чем не узнает.
Ей было стыдно, поскольку она привыкла идти на все, лишь бы ее брат был счастлив.
Джексон взял ее за руку. Его черные глаза приковали к себе ее взгляд.
— Ты не можешь думать обо всем на свете. Привыкай немного зависеть от меня. Нам, мужчинам, приятно, когда мы нужны.
— Я уже и так нахожусь в полной зависимости от тебя.
Резкие черты лица Джексона неожиданно заострились.
— Я имею в виду зависимость женщины от мужчины. От мужа. Теперь ты — моя забота.
— Тейлор! У меня нет костюма для твоей свадьбы, — раздался голос из комнаты Ника.
Ее лицо немедленно приняло озабоченное выражение.
Джексон взъерошил свои черные волосы.
— Я уже заказал для тебя смокинг. Если ты собрался, поехали домой.
Улыбка Ника добавила Тейлор решимости. Для брата она сделает все. А еще она подумала — с легким удивлением, — что сделает все, лишь бы Джексон тоже улыбался. Она не станет вызывать у него досаду, не будет сдерживать себя. Он понял, где корни ее страха, но ведь этот страх есть в то же время отказ, признак недоверия. Если она не может довериться собственному телу, кому же она тогда доверится?
Ошеломляющее прозрение!
Этот день ознаменовался вихрем событий. Тейлор вместе с притихшим Ником отправилась к Джексону на работу и помогла ему устроить так, чтобы студия могла некоторое время функционировать без рулевого. После обеда она пошла на встречу с Мэгги, психотерапевтом; Тейлор уже согласилась принять ее помощь. К ее удивлению, она почувствовала себя легко и свободно в обществе немолодой женщины, пригласившей ее в свой кабинет.
Когда Тейлор вернулась в студию, Джексон задал ей лаконичный вопрос:
— Ну?
— Она мне понравилась. Может быть, и получится.
Улыбнувшись ей, Джексон вновь принялся за работу. Тейлор пришла ему на помощь, только прежде справилась, как дела у Ника. Они запланировали выехать на несколько дней за город — в качестве прелюдии к медовому месяцу, так что у Лэнса не будет возможности задавать нескромные вопросы насчет свадьбы. Поскольку у Ника продолжались каникулы, было решено, что он проведет эти дни на ферме у одного своего друга, чьи родители решили покинуть город.
— Мне бы хотелось взять его с собой, но я понимаю: нужно создать впечатление, что у нас медовый месяц, — говорила Тейлор поздним вечером, меряя шагами комнату. Джексон стоял спиной к окну, сжимая в руке сужающийся кверху бокал с коньяком. Янтарная жидкость поблескивала за хрустальными стенками бокала. — Мне так его не хватало. Не знаю, позаботятся ли о нем там, на ферме, как следует.
— Ты чересчур опекаешь его.
Тихо высказанное возражение Джексона заставило Тейлор замереть на месте. Она стиснула кулаки. Гнев сразу вспыхнул в ней.
— Что ты можешь знать о воспитании детей?
Кажется, боль тронула точеные черты красивого лица Джексона, но ответ прозвучал спокойно:
— Я сам был когда-то мальчиком.
— И ты считаешь, это дает тебе право указывать мне, как воспитывать Ника?
Пусть он помогает ей сохранить брата, это еще не значит, что он может диктовать ей, что делать.
— Нет. Право у меня есть, потому что я вижу: он несчастлив и ничего тебе не скажет, потому что слишком сильно любит тебя.
Если бы стрела пронзила сердце Тейлор, она не поразила бы ее страшнее.
— Несчастлив? — шепотом повторила она.
— Его дразнят, так как считают неженкой.
— Как ты мог узнать? Он только что приехал из лагеря!
— Он мне рассказал, когда ты принимала ванну. Скрывать было невозможно после того, как я увидел синяк у него на ноге.
— Что?! — закричала Тейлор, едва подавив в себе желание немедленно разбудить Ника и подвергнуть его допросу. — Кто это сделал? Я убью его!
— В том-то и проблема.
— Почему он ничего мне не сказал? Что еще за проблема?
Она не могла себе представить, что ее ласковый младший брат подвергся побоям. Отчего же он не доверился ей? И при этом все рассказал Джексону, которого едва знает?
— Ты все время присматриваешь за ним. Даже в школе.
— Ты ничего не понимаешь. Так поступают все старшие в семье. — Обида пробудила в ней жестокость. — Ты-то даже не знаешь, где сейчас твоя сестра!
Джексон и бровью не повел, но Тейлор знала его достаточно хорошо, чтобы понять: выстрел пришелся в цель. Он отвернулся от Тейлор и стал всматриваться в пейзаж за окном. Стоял тихий вечер, вода играла свою тихую симфонию, и все-таки Тейлор чувствовала, что внутри у нее что-то бурлит и горит. Ей больно оттого, что больно ему.
— Прости меня, — прошептала она.
— Ничего.
Он пожал плечами. А она вспомнила, что Джексон Санторини привык сносить удары. Его жена растоптала его гордость и сделала страдания мужа достоянием всего света. Ей, Тейлор, было известно и то, что члены его семьи звонили ему только для того, чтобы посетовать на что-то или о чем-то попросить. Не удивительно, что он не следит за их судьбой.
Ей стало стыдно.
— Нет, не «ничего». — Она приблизилась к Джексону и положила руку ему на спину. — Я обидела тебя. И презираю себя за то, что захотела справиться с собственной бедой за твой счет.
Джексон поставил бокал на подоконник и взял Тейлор под руку.
— Я скажу тебе кое-что.
Какое облегчение: он не затаил на нее злобу!
— Что такое?
— Мне кажется, ты — первая из всех, кого я встречал, кто просит у меня прощения.
