Тейлор замолчала, прикрыв лицо руками. Когда она наконец посмотрела на него, он прочел смущение в ее глазах.
— Почему она так долго любила его? За что? И я, и она знали, что у него были другие женщины! Благодарность за то, что он принял ее, беременную?
Джексон понимал, какой обузой для матери Тейлор был ребенок, который не давал ей позабыть о печальной действительности, не позволял утонуть в бесплодном самообмане.
— Похоже, эта женщина сбилась с пути.
— Да.
Колющая грусть в этом ответе.
— Так какую роль сыграл отец Ника?
Взгляд Тейлор затуманился страхом.
— Лэнс не вернулся за ним после смерти нашей матери. Я занялась его воспитанием. А сейчас он объявился.
Воодушевившись тем, что Тейлор не стала противиться его ласке, Джексон свободной рукой откинул волосы с ее лица и в то же время придвинулся к ней ближе.
— Чего именно он добивается?
— Ника. — Голубизна ее глаз подернулась пеленой боли. — Я буду противиться ему до последнего. Но я боюсь. Он — отец Ника, а я — только его сестра по матери.
Тейлор наклонилась и встретила его ласковую руку. Он остался доволен тем, что она видит в нем источник силы.
— Ты вырастила его.
— Ты еще не понял. Лэнс — не оборванец. Он богат и всегда был богатым, хотя и не давал нам ни гроша. Он женился на моей матери, потому что она была очень красивой женщиной, а потом взял и вышвырнул ее. О Нике он тогда не думал.
Сколько отчаяния в ее скороговорке!
— Он заявляет теперь, что женился снова и теперь у него есть просторный дом для сына. Мне кажется, Ник понадобился ему только потому, что с новой женой он не может иметь детей. — Ее трясло. От ярости? — Я этого не позволю! Нику будет плохо с Лэнсом! Я видела, как он ударил Ника, когда тот был совсем еще маленьким! — Выпустив руку Джексона, Тейлор вцепилась в его предплечье. — Я видела!
Джексон осторожно разжал ее пальцы и воспользовался возможностью обнять ее за плечи. Она поколебалась — и расслабилась.
— Не надо так волноваться, piccola. Я здесь. Он очень богат?
— Партнер в компании «Хигерти Уильямс». — Тейлор назвала крупную юридическую фирму. — Его фамилия Хигерти. У него есть знакомые среди судей и психиатров. Он сказал, что, если я не отдам ему Ника, он объявит меня недееспособной. Он будто бы дружен с какими-то судьями, которых убедил, что я веду порочную жизнь. Я пыталась возражать, но в судах рассматривались только его заявления, а не мои. Я буду сражаться, но не знаю, насколько смогу противостоять ему. Мне очень страшно. Я не могу потерять Ника. Не могу.
Как можно допустить, чтобы этой женщине кто-то причинил вред? Джексон слегка отодвинулся и опять приподнял пальцем ее подбородок. И гнев его удесятерился, когда он увидел слезы ярости в ее глазах, слезы, которые она была не в состоянии скрыть.
— Тейлор, ты веришь мне?
А если нет, так он научит ее верить, даже если для этого ему придется потратить всю свою жизнь.
— Да. — Она кивнула и тут же помрачнела. — Наверное, мне не стоило признаваться.
Джексон был польщен, невзирая на мрачное выражение ее лица.
— Тогда поверь, что я помогу тебе.
— Прости, что я обращаюсь к тебе с просьбой. Я знаю, людям вечно что-нибудь от тебя нужно. Не хочу быть такой, как они!
Она досадливо поморщилась.
— Я знаю, ты не такая, как они. — Чтобы сладить с ней, ему всегда приходилось преодолевать ее гордость. Погладив ее по прохладной щеке, он добавил: — Давай же, piccola. Ну, и где же мой тигренок?
Полные губы Тейлор искривились в невеселой улыбке.
— Наверное, в спячке.
— Вот это уже похоже на Тейлор, которую я знаю. — Ни о чем не думая, он крепко поцеловал ее в губы и поспешно отстранился, сообразив, что погорячился. — Еще раз приношу извинения…
Ему стало нехорошо от сознания, что он, возможно, разрушил ее детскую веру в него.
Но она неожиданно поднесла палец к его губам.
— Я… Ты можешь трогать меня.
Глаза Тейлор расширились, словно она сама не ожидала от себя такой дерзости.
Джексона тронула ее уступчивость.
— Женщина должна радоваться поцелуям мужчины, а не просто дозволять их.
Она казалась удивительно ранимой, когда ее лицо заливал мягкий свет луны из окна.
— Пожалуй, я не умею радоваться. В ее словах чувствовалась предельная честность. — Ты м-можешь…
Он наклонился к ней.
— Чего ты хочешь, piccola?
— Чтобы ты поцеловал меня. Так, как должно быть, — прошептала Тейлор.
Слова выдали ее: никогда раньше поцелуи не приносили ей удовольствия. В скором времени Джексон узнает, кто нанес ей жестокое оскорбление, но сейчас он поцелует ее нежно-нежно, с легким намеком на страсть. Вполне достаточно для соблазна.
Сердце Тейлор билось так, что она горлом чувствовала каждый удар. Тем временем большая ладонь Джексона погладила ее по голове, а губы соединились с ее губами. Теперь она чувствовала только это легкое дразнящее прикосновение и не имела ни малейшего понятия, как себя вести.
— Ни о чем не думай. Только чувствуй. — Джексон опять припал к ее губам. — Тебе хорошо?
Тейлор кивнула. В горле у нее пересохло. Ни досады, ни насилия, только мужской запах Джексона и жар его почти обнаженного тела. Ее руки уже лежат на его изумительной коже. Если бы Джексон намеревался причинить ей вред, он мог бы давно это сделать. Она часто задерживалась на работе по вечерам, оставалась с ним наедине — и всегда чувствовала себя в совершенной безопасности. Старомодная рыцарственность Джексона даже не позволяла ему заглянуть к ней на чашку кофе, когда он провожал ее домой.
— Тогда почувствуй. Сладкая, сладкая Тейлор.
Его рука откинула ее голову, и он поцеловал ее в шею. Она вздрогнула от неожиданности.
— Расслабься, bellissima
[4]
. — Губы Джексона, горячие, хотя и не требующие ничего, снова прикоснулись к ее губам. — Почувствуй.
Тейлор поддалась очарованию этого глубокого голоса и послушалась его. Почувствовала. Почувствовала губы Джексона (твердые или мягкие?), почувствовала, с какой нежностью он приоткрыл ее рот, почувствовала дрожь, пронизавшую его в это мгновение. Но он не стал проникать в ее рот. Он лишь дразнил ее, проводя языком по ее губам. Каждое медленное движение пробуждало в ней желание, а он тем временем по-итальянски шептал ей жаркие обещания. Его приглушенный голос манил ее, искушал.
И вот она крепче прижалась к Джексону, запустила пальцы в его волосы, удерживая его. Только тогда он прикоснулся языком к ее языку, но это легкое касание не напомнило ей о жадных поцелуях, которые так терзали ее в юности, потому что Джексон звал ее, а не овладевал. И она откликнулась, изумленная. Сердце ее усиленно билось. Его руки стиснули ее сильнее, его грудь напряглась, когда они припали друг к другу. Их разделяла теперь лишь тонкая ткань ночной рубашки. Животом Тейлор чувствовала возбуждение Джексона. Паника поднялась в ней, но тут же ушла; несмотря на очевидное волнение Джексона, его обращение оставалось таким нежным, что у нее перехватывало дыхание.
