— Так что же это?
— Слойка.
— А вот и нет.
Энни хотела уже открыть глаза, но Зак ей не позволил:
— Не подглядывай.
— Почему это?
— Я дам еще один шанс. А пока у тебя штрафное очко. Давай посмотрим, удастся ли тебе сравнять счет.
— Штрафное очко? — Почему-то при этой мысли ее захлестнуло возбуждение. — Ты ничего не говорил про штрафные очки.
— А ты не спрашивала.
Все, как Энни и думала: игры с котом оборачиваются неприятностями.
— А вот теперь я спрашиваю.
— Потом. А сперва попробуй это.
Он снова положил ей что-то в рот, и Энни проглотила, полная решимости на этот раз угадать — слишком уж довольные нотки звучали в его голосе. Видно, Зак приходил в восторг от одной мысли, что Энни ему что-то должна.
Она улыбнулась.
— Булочка с черникой.
Палец, скользнувший по губам, заставил ее глаза распахнуться.
— Крошка, — сказал Зак.
— А!
В этот раз он не улыбнулся, изучая ее так пристально, что это напомнило ей: каким бы он ни был игривым, Зак прежде всего оставался воином. А Стая Дарк-Ривер контролировала большую часть земель Сан-Франциско. Более того, они недавно нашли общий язык с волками Сноу-Данс, славящимися своей кровожадностью.
— О чем думаешь?
— Что ты опасен.
— Для тебя — нет, — прошептал он. — Я не буду кусаться, пока ты сама хорошенько не попросишь.
Это дразнящее обещание заставило кровь прилить к ее щекам, но, к счастью, как раз в этот момент запищала кофеварка.
— Кофе готов. Я налью.
Он позволил ей встать, но у Энни возникло чувство, что охота только-только началась. И охотиться будут на нее саму.
Пока Энни расхаживала по кухне, Зак едва ли не рычал от отчаяния. Когда она облизнула губы, он с трудом сдержался, чтобы не впиться в ее рот поцелуем. Эти идеальные пухлые губки… Он не поддался искушению по двум причинам: леопард обожал игру в кошки-мышки, а мужчине хотелось, чтобы Энни таяла от его прикосновений. Он собирался соблазнять ее, пока она не начнет мурлыкать.
— А вот и кофе. — Энни поставила перед ним чашку, и Зак поднес ее к губам, старательно делая вид, что именно этого ему и не хватало для полного счастья, хотя все, чего ему хотелось — это прижать Энни к себе и сделать своей. «Терпение», — напомнил он самому себе. Заку вовсе не улыбалось напугать Энни силой своего голода.
— Вкусно, — одобрительно вздохнул он и протянул Энни булочку и слоеный круассан с шоколадом. — А вот и причина твоего штрафного очка.
Она хмуро уставилась на круассан с начинкой:
— Так значит, ничья?
— Нет, штрафные очки не обнуляются. — Его взгляд задержался на ее губах. — Поцелуй, Энни. Ты будешь должна мне поцелуй.
Приоткрыв губы, она тихо выдохнула.
— А что… — Она откашлялась, — а что насчет моего выигрыша?
— Я отдам тебе его попозже.
Заку хотелось выпить запах Энни, соблазнительно пряный от ее страсти. И все же пока еще Энни не возбудилась так сильно, как того требовал его дикий голод. Впрочем, леопарды — терпеливые охотники. Зак надеялся к концу дня очаровать и обольстить Энни настолько, что она жаждала бы его так же сильно, как и он — ее.
— А теперь ешь, а то опоздаем.
Впиваясь зубами в круассан, Энни не спускала глаз с Зака, доедавшего бублик, который купил себе.
— И когда собираешься… забрать свой выигрыш, — спросила она, принимаясь мыть чашки с воистину женской расторопностью, которой, впрочем, ей не удалось замаскировать свою нервозность.
— У нас впереди весь день. — Зак улыбнулся и поднялся со стула. — Готова?
— Когда ты улыбаешься, на кота похож, — заметила Энни. — Тебе нравится меня дразнить.
Зак подошел к ней и забрал из рук корзинку, которую она сняла со столика в углу:
— А это что?
— Я упаковала разные вкусности для пикника, а еще захватила кое-что в дорогу.
Он заглянул внутрь:
— Шоколадный торт?
— Шоколадный торт с глазурью, — заявила она с такой очаровательной гордостью, что Заку захотелось потребовать свой выигрыш здесь и сейчас. — Я вечером испекла, чтобы за ночь пропитался.
— Да, вы явно подружитесь с Сашей. — Зак склонился к ней так, что губы защекотали ей ухо. — И да, мисс учительница, мне нравится тебя дразнить.
Даже когда они вышли из квартиры и уселись в его автомобиль, Энни все никак не могла отделаться от ощущения его губ на своей коже. В заигрываниях Зака явно сквозил сексуальный интерес, но Энни не знала, как он далеко готов зайти. И если он вдруг станет настойчивее, готова ли она сдаться?
Соблазн казался непреодолимым. Зак определенно нравился Энни, и дело было не только в его потрясающей внешности. Даже одна-единственная ночь с ним должна принести ей невиданное блаженство. Он не казался эгоистом, удовольствие партнера наверняка имело для него значение. А еще, учитывая ветреную природу веров, вряд ли он стремился к каким-то обязательствам.
Идеальный вариант.
И все же Энни колебалась. Уже сейчас ее тянуло к Заку сильнее, чем к любому другому мужчине. А что будет, если она с ним переспит, познает его так близко… а он потом развернется и уйдет? Перед глазами тут же встало женское лицо. На нем сменялись разные выражения, но в глазах всегда сквозило застарелое разочарование.
— Взгляни.
От голоса Зака Энни вздрогнула.
— Что?
— Вот там. — Он указал сквозь лобовое стекло.
Широко раскрыв глаза, она уставилась на вереницу старинных автомобилей на встречной полосе. В огромных и сверкающих механизмах, слишком древних, чтобы парить над дорогой на антигравитационной подушке, было что-то такое… сексуальное.
— Потрясающе! Интересно, а куда они едут?
— Я что-то слышал про выставку антикварных автомобилей минутах в двадцати езды отсюда. Мы могли бы заскочить после пикника.
Пусть Энни и боялась, что Зак заберется слишком глубоко ей в душу, но все же она не смогла сдержать радости, что он хочет провести с ней побольше времени. Впрочем, радость тут же смыло разочарованием.
— Мне надо вернуться к шести, — пробормотала Энни. — Семейный ужин.
Зак бросил на нее быстрый взгляд:
— Что-то не слышу энтузиазма.
Она понимала, откуда такое удивление в его голосе. Всех леопардов Дарк-Ривер, которых она только знала, объединяло одно — семья для них стояла на первом месте. Да и вообще вся Стая была одной большой семьей, так они заботились друг о друге. Даже на школьные собрания, если родители вдруг заболевали или уезжали по срочным делам, всегда заявлялся кто-то из старших.
