Огороженный прямоугольник земли выглядел угрожающе. Почва здесь была не такая, как снаружи: истоптанная, сбитая, совершенно без растительности и в каких-то бурых разводах.
В дальних концах этого то ли ристалища, то ли капища были укреплены прямоугольные же деревянные конструкции, напоминающие уменьшенные футбольные ворота; только вместо сеток висели цепи.
— Здесь, — выразительно сказал юный монгол, — мы будем состязаться в игре, которой научил нас Аймак-багатур, великий Укротитель, муж моей сестры. Называется она «футэбэ», как сказал вам мой отец, великий хан. Играют в нее только настоящие мужчины. Участвуют две стороны. С каждой играют шесть человек и три коня. Главный снаряд — черный шар из каучука. Цель игры: с помощью собственной ловкости, верхом или пешком, как можно больше раз затолкать шар во врата.
И он показал пальцем на деревянные конструкции — помесь виселицы и футбольных ворот.
— Но это же… — изумленно пробормотал Пелисье. — Это же… футбол, только на жестокий кочевой лад! Ворота, каучуковый шар… мяч! «Футэбэ»… Разве слово «футбол» монгольского происхождения? Я всегда думал, что английского.
— Вам известна эта игра?! — воскликнул Сартак. — Тем лучше. Я не люблю ронять много слов попусту. Встретимся завтра. Да! Дайте имя вашему аймаку… отряду. Мой отряд называется «Сартак» — в честь его повелителя!
И сын хана удалился с поля раскачивающейся кавалерийской походкой.
— Дожили! — буркнул Женя. — «Сартак» (Золотая Орда)! Если бы тут был наш мент Васягин, то мы выставили бы против ханского отпрыска команду «Динамо» (Древняя Русь)!
Чья-то громадная тень скользнула над жутковатым футбольным (точнее, «футэбольным») полем. Все задрали головы и увидели до боли знакомые крылатые очертания. Правда, это был не тот Горыныч, потому что у него была одна голова. Змей пролетел над головами друзей и приземлился у самого берега Дона. Впрочем, Эллеру, Афанасьеву и компании уже было не до него.
— Честно говоря, — рассуждал Женя, — даже не знаю, что сказать. Что нам завтра устроят? От этого узкоглазого затейника Батыя можно ожидать все что угодно. Вон какие аттракционы на Руси устроил! И теперь это «футэбэ»!
Звякнули цепи ограждения, и сквозь них просунулась башка Горыныча. Этот экземпляр был еще головастее, чем тот, что доставил соискателей в Орду. В смысле, его череп был раза в полтора крупнее. Змей Горыныч номер два смотрел на компанию, кажется, с любопытством. Крутившийся тут же козел Тангриснир уставился на него в ответ. Две бессловесные скотины буравили друг друга взглядами в полной тишине до тех пор, пока Поджо не вздохнул шумно и не поинтересовался:
— А ужинать нам тут не дадут?
— Тебе лишь бы пожрать, бурдюк, ненасытная утроба! — накинулся на него Эллер. — Тебе же только что приносили жареного барашка, и птичьи крылышки с приправами, и кумыса, и ты все сожрал, сволочь, и еще у нас чуть ли не по полпорции уплел! И еще жаловаться?!
— Маловаты порции, — проворчал прожорливый дион.
— Это точно!! — раздался чей-то голос, зазвенели цепи, и рослая фигура перемахнула через ограждение и оказалась на «футбольном» поле. — Сколько лет тут живу, никак не могу привыкнуть к монгольской кухне!
От неожиданности все вздрогнули, а Пелисье вдруг широко раскрыл глаза и заорал:
— Уберите его от меня! Уберите… его… от меня!!! Всюду… всюду он! Хочу обратно в психушку, — всхлипнул несчастный археолог.
Женя Афанасьев даже не слышал его слов. Он не отрывал взгляда от человека, который так внезапно появился на поле завтрашнего побоища. В вечерних сумерках тот казался облитым кровью — поскольку и одет был в красный халат, затканный… Черт знает что! Афанасьев перевел взгляд с радостно ухмыляющегося лица на белые письмена, покрывавшие халат… то есть одеяние… то есть…
— Не может быть! — пробормотал Женя, пошатнувшись.
На красном одеянии незнакомца была выткана надпись… на английском языке: «Manchester United». Женя прекрасно помнил, что это был любимый футбольный клуб Коляна Ковалева, сгинувшего в гробницах Древнего Египта. Однако улыбающееся лицо совсем не монгольского типа было лицом Коляна Ковалева, и слова, что он сказал Поджо, были произнесены на чистом русском языке!! И то, что человек в красном халате «Manchester United» сказал вслед за репликой о монгольской кухне, мог сказать только один-единственный человек их всего сонма миров и эпох… Колян Ковалев, друг Афанасьева и двоюродный брат Пелисье:
— Ну что, братва, онемели? И французский родственничек? Я это, я, Колян! Рад вас видеть, мужики!
Глава семнадцатая
КОЛЯН И ЕГО КОМАНДА
1
— Колян, — пролепетал Женя, глядя то на невесть откуда вынырнувшего в монгольской эпохе Ковалева, то на любопытного Горыныча, все так же просовывающего голову сквозь цепи.
Колян хлопнул Змея по морде ладонью, зазвенели цепи, и чудище убралось за ограждение.
— Н-николай, — протянул и Пелисье. — Но я же сам… я же сам видел… это… мумию, а на ней татуировка, как у тебя…
— Как у меня? Вот такая, что ли? — Колян засучил рукав, и на всеобщее обозрение была выставлена уже хрестоматийная татуировка «КОЛЯН С БАЛТИКИ» с изображением адмиралтейского якоря. — Мумия?
— Значит, ты не умер в… в Древнем Египте?
— И не думал. А, кажись, въехал!.. Вы нашли мумию с такой, как у меня, татуировкой и подумали, что это я перекинулся в Египте и меня закоптили, как колбасу? Поня-а-атно. Да нет! Нашли мумию другого типа. Когда вы все свалили, ты, Женек, ты, Эллер, и еще с вами Альдаир белобрысый типа был… я остался там, у фараона. Правда, они со мной носились! Ух носились! Они ж подумали, что это я вас всех заставил исчезнуть. Ну, типа — чудотворец! А потом один тип, Рамсесов вельможа, ко мне пристал: дай скопирую татуировку, дай скопирую! А мне что же, жалко?
Колян Ковалев говорил с удовольствием, явно наслаждаясь звуками своей русской речи. Было видно, что у него давно не появлялось возможности поговорить на родном языке.
— Я ему говорю: ну копируй, че мне, жалко, что ли? — продолжал он. — Он и скопировал. У него был раб-татуировщик, классный тип, он бы у нас в тату-салоне такие бабки зашибал бы! Он тому вельможе сделал тату. А потом мы с этим фараонским прихвостнем поссорились, порамсовали малость, я ему и двинул по харе. Он пидором оказался, кстати. Врезал я ему по роже, и вдруг… опа!!! У меня в глазах потемнело, потом побелело, потом опять потемнело, потом разводы пошли, как будто по стеклу краской мазнули… Дальше ничего не помню. Продираю глаза, смотрю — ни египетского пидора с мсей татушкой, ни дворца, в котором мы с ним сцепились, ничего! Думаю — отметелили меня и выкинули на улицу, наверное! А тут смотрю, мужики бородатые в белых рубахах ко мне бегут! И говорят так по-дурацки, непонятно мне тогда вполовину было, но — чую, по-русски. Да и не видал я что-то в Египте бород особенно.
