— А это… кто?
— А это Бебе. Я теперь ему помогаю. Напарник, эге. Второй парень из патруля, знаешь ли, что-то себя плохо чувствует. Воздух тут такой… вентилируется плохо. Вон в климат-камере твоего кота и то лучше условия.
— Да уж конечно, лучше, — хрипло сказал Рэм и отвернулся, а у самого губы посерели. Не надо было эту климат-камеру в разговор вворачивать, он же ей как раз Класуса-то и ухайдокал. — Значит, Мрас какой-то?
— Не Мрас, а Марс. Планета перед Зиймаллем.
— А что это ты, Эрккин, так свободно при этом Бебе изъясняешься, — попытался съехидничать он. — Он у тебя доверенное лицо?
У Бебе рожа вся исцарапанная: это я его об решетку приголубил еще в помещении патруля. Вот Рэмон и сострил. Я на ладо ни браслет со встроенным код-блоком подбросил и говорю ему:
— Знаешь что, милый друг, зубоскалить будешь, когда мы с тобой соскочим с рейса благополучно. Хотя и тогда, я думаю… Ладно. Отдыхаем. У нас сколько времени, Бебе? Сколько нам еще до выхода из гипертоннеля в эту планетную систему осталось-то? Ты же должен знать.
— Три с половиной часа, — промямлил тот.
— Вот и отлично! Тогда мы с тобой покамест вернемся на пост, и я вместо старшого там побуду. К тому же оттуда до центрального поста рукой подать: в лифт — скок, два уровня — и уже на месте. Мало ли… Пошли, Бебе! Пошли!
Тут появилась Аня. На ней была только какая-то полупрозрачная накидка, в руке — бокал. Девица явно не обременена стыдливостью, сразу видно, что ей не приходилось бывать на окраине гвелльского поселения в сумерки. Иначе она свои прелести так не выставляла бы.
— Ну, вот видишь, Ромочка, как оно получилось, — улыбнулась эта чертовка и увидела меня. — Представляешь, дядя Гендаль, а он мне попытался травить, что, мол, сейчас на Аррантидо у золотой молодежи секс не в чести. Долго, дескать, и трудоемко. А модно вставить себе под черепную коробку наностимуляторы, этакие крошечные штуковины, напрямую взаимодействующие с мозговыми центрами, отвечающими за наслаждение. Прямо так заумно и выразился, представляешь, дядя Гендаль? Врубаешь эти стимуляторы и кончаешь. Я громко рыгнул и отвечаю:
— Да он вообще порядочный зануда, к тому же вы еще выпили, смотрю. Расслабляетесь по полной программе, мальчики и девочки? Да-а, Рэм! Ты его, Аня, не слушай. И еще, — говорю, — какое отношение Рэмон имеет к золотой молодежи? Летал бы он тогда на «шалашах», а? Так что можешь его еще разок трахнуть, девочка, он после этого, кажется, начинает отличаться от старой истерички, сидящей на живелловой
[30]
каше с добавками.
Аня фыркнула. Уходя, я почувствовал на себе буравящий взгляд Рэмона. Дитя дитем, а парень все-таки не такой слюнтяй, каким я его спервоначалу посчитал. Все-таки кровь, отцовская кровь! Вейтарволда я тоже помнил желторотым и слабым — на первый взгляд… Давно это было. А — как вчера!
Бебе оказался совершенно прав: ровно через три с половиной часа корпус нашего «шалаша» содрогнулся от короткого, но мощного толчка. Мелко завибрировали стены, упруго подпрыгнул под ногами пол. Бебе посмотрел на меня и сказал:
— Ну вот, дядя Гендаль, как я и говорил. Включились импульсные двигатели. Они же мезонно-триггерные. Вышли из гипертоннеля… да.
Выяснилось, что при нормальном раскладе тянуть на этих движках до Зиймалля — что-то около шести часов. Что не дотянем — это выяснилось уже на исходе четвертого часа, когда в нашем с Бебе помещении вспыхнул экран и на нем появилась преотвратная харя: маленькие глазки, утопающие в жировых складках, маленькие оттопыренные уши и толстый носище, похожий на свиной пятак. Харя разинула рот, и тотчас же выяснилось, что это сам командир корабля. Он заорал свирепо:
— Берзил, Краггер!.. (Значит, меня нынче зовут Краггер.) Отчего-то перегревается левый основной!.. Импульсный перегревается, говорю! А ремонтный отсек не отзывается. Пойдите, потормошите этих скотов! Опять, поди, в «мыску» дуются! Или — в домино. Проклятая зиймалльская игра!.. Она как эпидемия, хоть на карантин сажай ленивых паразитов! Ну, что уставились? Быстро, быстро к наладчикам! Или… вот что: ты же. Берзил, сам бывший наладчик. Может, ты и глянешь? А то мне так кажется, что они там все пьяные…
Я опустил на лицо подшлемник и показал Бебе знаками, чтобы он отвечал так, как у нас с ним уговорено. Не подвел бы!.. Но нет, отрапортовал четко и очень правдоподобно:
— Так я уже смотрел, капитан. Система охлаждения старая, амортизация, знаете ли… Там нужно заменить несколько узлов, тогда все будет в порядке.
Дряблое лицо капитана налилось кровью, и он принялся топать ногами, а еще визжать, как недорезанная свинья:
— Заменить?! Это ты мне говоришь?! Заменить… прямо тут, на ходу, когда мы уже прошли… то есть поравнялись… то есть на траверсе орбиты шестого… шестой планеты системы… идем к пятой
[31]
, а дальше там — широкий астероидный пояс, самое опасное место в этой проклятой системе, а ты!.. А ты говоришь мнe, что нужно менять узлы?! Не на ходу же их менять в этой чертовой системе охлаждения! Ведь чуть что — и разнесет нас всех к свиньям, клянусь кишками Троллопа!..
Похоже, капитан тоже мой земляк. Я ему говорю тихонько так, чтобы по голосу не признал, да поубедительнее:
— А что ж вы, капитан, на Бебе кричите?
— На кого? — вытаращился он, а за спиной его мелькают испуганные лица. Ну и команду он себе подобрал! Я гну свое:
— Не кричите на Бебе. Он свое дело четко знает. А что до системы охлаждения, так это не его епархия уже. Он теперь в охране.
— Тормозить надо, капитан, — подхватил парнишка, — и на Марсе садиться, на той базе.
— На Марсе?! На то-о-о-оой базе-е? — окончательно рассвирепел тот. — Ты что ж, меня под трибунал подвести хочешь?.. Нас в прошлый раз там чуть не… — И пошел и пошел.
«Ну, — думаю, — это я хорошо сделал, что не обратился прямо к нему со своей, то есть с нашей, непоняткой. А то бы он мне помог, пожалуй, жирная морда! Одним трупом дело точно бы не ограничилось…»
Но чуть позже выяснилось, что и так НЕ ограничится.
«Ладно, — думаю. — Никуда этот капиташка не денется. Остановка, можно сказать, по требованию, и все правильно мы с Бебе рассчитали… Эк ты!.. Как я загнул: «мы с Бебе»! Этак я привыкну считать его с собой заодно, а вовсе не Рэмона».
Капитан тем временем убрался с экрана, и там возник другой тип — смуглый, по виду: ни рыба ни мясо, то есть не аррант и не гвелль. Зиймаллец натуральный, как есть. Я, говорит, штурман, проверьте системы охлаждения еще раз и доложите, и если там то, что вы предполагаете, видно, придется совершать вынужденную посадку на Марсе, хотя и не хотелось там без нужды лишний раз светиться.
