Рэмон Ррай, свежий и ровно улыбающийся, сидел за роскошно сервированным столом между губернатором и его супругой, упитанной дамой средних лет, но совсем не средних амбиций и весьма высокого мнения о собственной персоне. У нее были мощные плечи (примерно раза в полтора шире, чем у Рэмона), белые и массивные. Тяжеловатое лицо и неожиданно маленькие глазки, напоминающие две изюмины, запеченные в хлебную лепешку. Супруга, Ирина Петровна, просила называть ее на аррантский манер Иейлль. Однако в сознании Рэмона имя Иейлль вызывало воздушные ассоциации с тонкой ажурной башней, тогда как Ирина Петровна напоминала тяжеловесный армейский корпус со стенами из железобетона, подмалеванный и подкрашенный перед приездом важного генерала. Рэмон Ррай старался не смотреть на то, как супруга губернатора расточала сладкие улыбки. Преимущественно он глядел на сидевшего справа от него Антона Ивановича, а также громоздящегося на противоположной стороне Гендаля Эрккина. Этот последний, облаченный в зеленоватый сюртук и причесанный, насколько позволяли его жесткие, десятки лет не укладываемые вихры, выглядел весьма прилично. Вместе с Рэ-моном Рраем они побывали в салоне, приписанном к Средне-волжскому обкому КПИТ, и там прошли через ряд процедур, в том числе и косметического свойства. Мастер салона даже умудрился обработать изуродованную щеку Пса так, что это выглядело благородным боевым ранением, а не страшным и безобразным ожогом кислотой.
Рэмон Ррай щеголял в белоснежном костюме и голубой рубашке, что очень шло к его светлой коже и синим, с зеленоватым морским отливом, глазам. В таком виде он если и чувствовал себя несколько нелепым по аррантским меркам, зато сознавал, что очень красив и элегантен по стандартам Зиймалля. Этого было достаточно. По крайней мере, он видел, как по пути из салона смотрят на него здешние девушки (которые, судя еще по коварной Ане из «шалаша», очень даже ему симпатизировали). Правда, в гостиной губернаторского особняка не оказалось ни одной зиймалльской девушки. Ирина Петровна (моя нежная Иейлль, как показательно именовал ее Антон Иваныч) была явно не во вкусе Рэмона. Еще одна особа женского пола, полномочный представитель Генерального Эмиссара при губернаторе ОАЗИСа № 12, была по происхождению арранткой и звалась Асьоль. Эта Асьоль, при ее мелких чертах и голубовато-бледной коже, являла собой классический тип аррантки: жеманная, высокомерная, совершенно уверенная в своей неотразимости и правоте, что бы она ни говорила и ни делала.
Таких Рэмон не терпел еще в Галиматтео. Помимо перечисленных — Рэмона Ррая, Гендаля Эрккина, супружеской четы Лапшиных и полпреда Асьоль, — на обеде присутствовали: уже известный товарищ Комаров, а также первый секретарь обкома Брызгалов. Был тут и Олег Павлович Табачников, которому подарили костюм то ли югославского, то ли итальянского производства. Впрочем, это не суть важно: обе перечисленные страны входили в Избавленные территории, приписанные к ОАЗИСу № 14.
Полномочный представитель аррантов Асьоль была так высокомерна, что даже не смотрела на мужчин земного происхождения, а ведь вокруг нее собрались самые высокопоставленные лица губернии. Тем интереснее, что она благоволила оделить Рэмона Ррая парой мимолетных взглядов и даже снисходительно улыбнуться каким-то его словам. Между тем губернатор Антонен Ы Лакхк, провозгласив здравицу в честь «дорогих гостей», продолжал застольную беседу:
— Конечно же у вас масса дел, но я хотел бы просить, чтобы сегодня о делах ни слова. Завтра, завтра!.. Конечно, если бы вы только намекнули, какие сферы нашей жизни привлекают ваше внимание более всего, то я оказал бы посильную помощь… в меру моих скромных возможностей. И все мои коллеги и товарищи тоже. Не так ли, товарищ Брызгалов?
— Совершенно верно, — подтвердил первый секретарь обкома, внутренне содрогнувшись. — Вы правы, Антон Иванович. Мы, исходя из…
— Мы как представители великого аррантского народа. Рэмон, должны всячески внедрять здесь, на Избавленных территориях, нашу передовую культуру и наши взгляды на мир и человека, — непонятно к чему высказалась полпред Асьоль, изящно оттопыривая мизинец левой руки и поправляя им завитой локон. — Конечно, достижения нашей науки, наши военные технологии, должны быть строгим табу для аборигенов. В моей памяти еще свежи события недавнего времени, когда в одном из пригородов центра губернии произошла жестокая бойня с применением мономолекуляторов. Среди погибших — только зиймалльцы…
Лапшин бросил на нее быстрый неприязненный взгляд и уткнулся глазами в блюдо, а аррантка продолжала сухо и выспренно:
— У здешних уроженцев саморазрушение в крови. Они склонны к криминалу. Преступная среда очень легко прививается и развивается… Один из убитых оказался неким Бобо, бароном преступного мира!.. Он торговал мономолекуляторами! Даже страшно себе представить ММР в руках НЕ-арранта!
Гендаль Эрккин, не-аррант, при котором ММР как раз имелся, истово вцепился зубами в кусок мяса, с которого капал сок. Губернатор же громогласно откашлялся и поднялся во весь рост. Давно, еще со времен уроков физкультуры в советской школе, ему не приходилось делать столько вставаний и приседаний за относительно короткий срок. Он произнес:
— Я же просил не говорить сегодня о делах. Все-таки не так часто случаются торжественные дни, когда к нам прибывают с Аррантидо бретт-эмиссары Высшего Надзора, а об их предстоящем появлении объявляет сам глава ОАЗИСа ллерд Зайверр-бин-Кьелль!.. («Вон оно что! — подумал Рэмон Ррай. — Что же за индивид был этот Класус и что он тут собирался делать, если Генеральный Эмиссар ОАЗИСа помнит о его возможном появлении на Зиймалле?.. Неудивительно, что они так прыгают вокруг меня».) Я никогда не прощу себе, — пафосно наворачивал товарищ Лапшин, — если мы не отметим день прибытия уважаемого эмиссара Высшего Надзора днем отдыха, и чтобы ни слова о предстоящей работе! Я готов говорить об искусстве, литературе и религии, о женщинах и о природе, но только увольте меня от дел!..
— Да, думаю, что вас скоро и так уволят. Без выходного пособия.., — тихо выговорила Асьоль. Она очень гордилась своим прямодушием, за которое принимала свои глупость и чопорность.
Все сделали вид, что не слышали ее слов. Вскоре приятное общество раскололось на две группы по интересам. В одной оказались Рэмон Ррай, полномочная представительница Асьоль, Табачников и губернатор Лапшин. Последний общался только с теми, кому хотел угодить. Он приятно улыбался и говорил, обращаясь ко всем троим:
— Так приятно сознавать, что попал в круг людей, которые прекрасно знают аррантское общество, его великую культуру и приоритеты! Вот вы, Олег Павлович, хоть и земной человек, однако по духу являетесь скорее аррантом.
— Никогда зиймаллец не сможет стать аррантом, — авторитетно объявила Асьоль, и ее безволосые брови поднялись. — Я читала некоторые труды сьорда Табачникова. Он, конечно, неплохо изучил культуру нашей цивилизации. Он находит какие-то точки соприкосновения. Вы не должны смотреть на меня таким критическим взглядом, Олег Павлович. Я могу повторить еще раз: никогда зиймаллец не сможет стать аррантом. У нас слишком разные системы ценностей. Аррантская цивилизация достигла пика совершенства. Она абсолютна.
