– Неправда, – запротестовала Динна.
– А вот и правда! Я же тебе сказал, у нас демократия.
Бен засмеялся и попытался повернуть Динну так, чтобы видеть ее лицо.
– Не люблю я эту демократию!
– Не повезло тебе. Я хочу кофе, французский тост и
яйцо.
– А если я откажусь?
– Тогда сегодня ночью тебе придется спать на балконе.
– Так я и знала. Надо было мне прихватить с собой
Маргарет.
– Неплохая идея. А она умеет готовить?
– Гораздо лучше, чем я.
– Отлично. Значит, надо, чтобы она сегодня же переехала
к нам. – Бен усмехнулся и закончил с довольной улыбкой: – А пока давай-ка,
лентяйка, поднимайся, марш в кухню и накорми меня завтраком.
– Ты страшно избалованный тип.
– И мне это нравится.
– Ты растолстеешь. – Динна села, свесив ноги с кровати,
и посмотрела на его великолепное тело – до полноты ему было далеко. – Кроме
того, яйца есть вредно, в них содержатся углеводы, или холестерин, или
хромосомы, или еще что-то такое, и...
Бен сделал грозное лицо и показал пальцем в направлении
кухни. Динна нехотя встала.
– И вообще я тебя ненавижу.
– Я знаю.
Динна со смехом удалилась в кухню. Они жили вместе две
недели – это и мало, как одно мгновение, и много, как целая жизнь. Они делили
не только приготовление завтрака, но и другие домашние дела. Два раза в неделю
к Бену приходила убираться маленькая чудаковатая старушка, однако ему нравилось
самому вести хозяйство, и Динна обнаружила, что она с удовольствием занимается
домашними делами с Беном. Они вместе ходили на рынок, вместе готовили обеды,
начищали до блеска медные дверные ручки, пропалывали цветы на балконе. Когда
Бен просматривал каталоги предстоящих аукционов, Динна сидела рядом и просто
смотрела на него; он же смотрел, как она делает наброски, рисует пастелью или
пишет маслом. Бен стал первым, кому Динна позволила наблюдать за процессом ее
работы, обычно она показывала только готовый результат. Они читали детективы,
смотрели телевизор, гуляли по пляжу – один раз даже ночью, – два раза ездили в
Кармел и оставались на ночь в коттедже Бена. Динна побывала на открытии еще
одной выставки в его галерее, как-то она под видом жены Бена ездила вместе с
ним к незнакомому художнику. Они жили так, словно у них не было никакой жизни
раньше и не будет после; они жили только настоящим, для них существовало только
это время.
Динна поставила на тумбочку поднос с завтраком и положила
свежую газету.
– А знаешь, ты мне нравишься. Честное слово.
– Тебя это как будто удивляет. Или ты боялась, что наша
демократия тебя утомит?
– Возможно. – Динна пожала плечами и села. – Я очень
давно не обслуживала себя или кого-то другого в практическом смысле. То есть я,
конечно, за всех отвечаю, но мне, например, много лет не приходилось готовить
завтрак. Или делать еще что-нибудь по хозяйству.
– Мне не нравится зависеть от других, от горничной,
например. Да и вообще я привык жить очень просто.
Динна усмехнулась, вспомнив, что не далее как вчера Бен
купил в Лос-Анджелесе три безумно дорогие картины. Однако она понимала, что Бен
говорит правду. Роскошь – не его стиль. Он достаточно насмотрелся на богатство
в детстве, сначала в доме деда, затем в доме отца. Его самого больше устраивала
жизнь в маленьком домике на холме в Сан-Франциско или в скромном, без
претензий, коттедже в Кармеле.
Бен приподнялся, чмокнул Динну в кончик носа и снова
устроился на кровати, опираясь на подушки. Приготовленный Динной завтрак все
еще ждал, нетронутый, на подносе.
– Динна, я тебя люблю. – Бен плутовато улыбнулся. – Так
когда ты подпишешь договор с моей галереей?
– Ты опять за старое? Так вот ради чего ты все это
затеял! Так я и знала, тебе всего лишь было нужно, чтобы я подписала контракт!
Так я и знала! – Динна засмеялась и замахнулась на Бена подушкой, он пригнулся.
– Некоторые готовы на любые ухищрения, лишь бы только заполучить в галерею
нового художника.
– Ну и как, мой план сработал?
– Нет, конечно! Тебе придется придумать что-нибудь
получше и при этом как следует постараться.
– Что значит «как следует постараться»? – возмутился
Бен. Он отодвинул подальше поднос с завтраком в сторону. – Что именно ты
понимаешь под словом «получше», почему я... – Он привлек Динну к себе и закрыл
ей рот поцелуем. – Ну что, так хорошо?
Оба засмеялись. Только через полчаса они смогли оторваться
друг от друга.
– Ну как, – спросил Бен, – это было лучше?
– Гораздо лучше!
– Я рад. – Лежа на кровати, он удовлетворенно посмотрел
на Динну. – Теперь ты подпишешь контракт?
– Ну-у... – Она положила голову ему на грудь и зевнула.
– Возможно... если ты повторишь свои аргументы еще раз.
– Динна! – Бен перекатился по кровати, навалился на
Динну, взял ее за горло и, делая вид, что собирается задушить, прорычал: – Я
хочу, чтобы ты заключила со мной контракт!
Динна мило улыбнулась:
– О'кей.
– Что-о?!
Ошеломленный, Бен резко сел в кровати.
– Я сказала «о'кей». О'кей?
– Ты серьезно?
– Да. Я тебе все еще нужна? Я имею в виду, для галереи.
Динна усмехнулась и вопросительно взглянула на Бена: вдруг все это лишь игра?
Однако он смотрел на нее как на сумасшедшую.
– Конечно, ты мне нужна, глупышка! Из всех молодых
художников, каких мне только удавалось привлечь за последние пятнадцать лет, ты
самая талантливая.
Динна повернулась на бок, улыбнулась и подозрительно
прищурилась:
– Интересно, кого конкретно тебе удалось привлечь?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я имею в виду
художников вроде Густава. – Оба засмеялись. – И все-таки, Динна, ты не шутишь?
Ты не обязана это делать. Даже если ты никогда не разрешишь мне выставлять твои
картины, я все равно тебя люблю.
– Я знаю. Но я несколько недель наблюдала за твоей
работой и поняла, что не могу оставаться в стороне. Я тоже хочу в этом
участвовать. Пусть у меня будет индивидуальная выставка.
Бен рассмеялся:
– Вот как, индивидуальная? Без других художников?
Ладно, будет тебе выставка. Когда?
– Когда это тебе удобно.
– Я узнаю у Салли, что у нас там в календаре. Может,
через несколько недель.
Бен широко улыбнулся и принялся за завтрак. Он смотрел на
Динну так, словно она только что родила ему сына. Он с аппетитом сжевал давно
остывший тост.
– Может, тебе еще что-нибудь сделать?
