Какое-то время Динна побаивалась, что до Марка могут дойти
слухи – никогда нельзя знать заранее, кто придет на открытие выставки, кто
увидит ее с Беном и какие выводы из этого сделает. Но потом ее страхи
отступили, никто ничего не заподозрил, даже Ким, которая прислала Динне на дом
огромный букет цветов. Ким была уверена, что это она свела Динну с Беном – в
профессиональном смысле, конечно, поскольку о другой стороне их отношений она
даже не догадывалась. Ким, правда, задавалась вопросом, сообщила ли Динна о
выставке Марку. И позже Динна сама сказала ей, что сообщила.
– И что он сказал?
– Не много. Но был не в восторге.
– Ничего, переживет.
– Я надеюсь.
Динна предпочла не развивать эту тему. Она не стала
рассказывать подруге, что Марк практически запретил ей устраивать выставку и
бросил трубку. «Никаких выставок». Но Динна впервые за все годы брака настояла
на своем. На этот раз вопрос был слишком важен для нее, чтобы она опять
уступила. Марк же не уступил ей в вопросе о покупке мотоцикла для Пилар. Почему
же она должна идти у него на поводу в том, что касается ее творчества?
– Боже праведный, любимая, почему ты хмуришься, чем ты
недовольна? – тихо, чтобы не слышал никто, кроме Динны, спросил Бен.
Его голос вывел Динну из задумчивости.
– Я не недовольна, извини, просто... просто слишком
много всего произошло.
– Да уж, это точно. Салли только что продала еще две
картины. – Бен выглядел счастливым, как ребенок. Динне хотелось броситься ему
на шею, но она могла себе позволить ласкать его только взглядом. – Могу я
соблазнить вас праздничным обедом, мадам?
Динна усмехнулась, хорошо зная вкусы Бена.
– Пожалуй, если это будет пицца.
– Только не сегодня, мадам. На этот раз должен быть
настоящий обед.
– Гамбургеры, например?
– Да ну тебя!
Без лишних церемоний Бен обнял Динну за плечи и поцеловал в
щеку. Владелец галереи вполне мог поцеловать художника в час его первого
триумфа, в этом не было ничего необычного. Однако Ким, наблюдая за Динной,
невольно подумала, не кроется ли за этим нечто большее. Динна что-то прошептала
Бену на ухо, в ответ он нежно улыбнулся, и Ким услышала его слова:
– Я рад, что они тебе нравятся.
Динна со счастливым видом дотронулась до жемчужин в сережках
и отошла. С этого момента Ким начала кое о чем догадываться.
Глава 13
– Ладно, я готова услышать правду. Говори. – Динна
сидела с закрытыми глазами на кровати в желтой спальне и судорожно сжимала над
головой подушку.
– У тебя такой вид, как будто ты ждешь землетрясения.
Глядя на Динну, Бен не удержался от смеха. Он сидел на
кровати рядом с ней со свежей газетой в руках.
– Дорогая, что тебе прочитать? Новости с фондового
рынка? Или, может, комиксы? О, я знаю что!
– Да читай же ты наконец! Я больше не могу ждать ни
секунды.
Динна стиснула зубы, и Бен снова засмеялся. Он развернул
газету на той странице, где были помещены отзывы о выставке. Однако Бен знал,
что там будет написано. Он достаточно давно занимался этим бизнесом, чтобы
знать результат заранее. И, пробежав глазами статью, Бен понял, что не ошибся.
– Ну что, ты готова?
– Бенджамин! Читай же, черт бы тебя побрал! – прорычала
Динна.
Бен начал читать монотонным голосом. Динна смотрела на него
с ужасом.
– «...блистательная, тонкая манера письма, которая
свидетельствует не только о годах учебы и преданности работе, но и о таланте
такого масштаба, какой, к сожалению, встречается нечасто».
Динна недоверчиво нахмурилась и убрала от головы подушку.
– Не может быть, ты это сам придумал!
Она попыталась выхватить у него газету, но Бен не дал ей
такой возможности, он вытянул руку и, держа газету так, чтобы Динна не могла до
нее дотянуться, стал читать дальше, пока не дочитал статью до ??онца.
– Не верю. – Динна была потрясена. – Этого не может
быть.
– Почему же не может? Я давно тебе говорил, что ты
талантливый художник. Это знал я, теперь это знают критики и люди, которые
купили твои картины. Это знают все, кроме одной уже большой, но очень глупой и
не в меру скромной девочки.
Бен придвинулся ближе и стал щекотать Динну.
– Перестань! Я теперь знаменитость, не смей меня
щекотать! – Но она так смеялась, что не могла ему помешать. – Прекрати, я
теперь звезда!
– Правда? А кто сделал тебя звездой? Кто тебе твердил,
что ты должна устроить выставку? Кто тебя уговаривал? Кто, впервые увидев твои
работы, сразу понял, что их нужно представить публике? Ну? Нет, ты скажи,
скажи!
Теперь они смеялись уже вместе. Бен сгреб ее в охапку, подол
ее бледно-розовой шелковой ночной рубашки задрался до талии. На секунду Бен
замер и посмотрел на женщину, лежащую в его объятиях. Никогда еще Динна не
казалась ему такой нежной, хрупкой, прекрасной, ему хотелось обнимать ее вот
так всю жизнь. Он мечтал, чтобы время остановилось.
– В чем дело, дорогой? – Динна увидела выражение глаз
Бена и теперь наблюдала за ним с некоторой опаской. – Что-нибудь не так?
– Наоборот. Ты прекрасна до невозможности.
– И полностью твоя.
Динна легла на него сверху, улыбнулась счастливой улыбкой и
припала к его губам в долгом нежном поцелуе. Не прошло и минуты, как ее ночная
рубашка уже валялась на полу. Только после полудня они наконец встали с
постели. Динна сонно зевнула и, обнаженная, подошла к двери на балкон. Ее
распущенные волосы струились по спине темным шелковым водопадом. Бен любовался
ею, все еще лежа в постели. Ему хотелось, чтобы и она оставалась в постели
вечно.
– Знаешь, кажется, ты губишь мою карьеру, – сказал он,
не отрывая взгляда от Динны.
Динна повернулась к нему, сейчас она казалась беззащитной и
совсем юной; Но Бен уже знал, что внешность обманчива и внутри, под этой
хрупкой оболочкой, прячется сильная женщина. Если бы не эта сила, не невидимый
стальной стержень, она бы не выдержала стольких лет одиночества в браке с
Марком.
– Почему это я гублю твою карьеру? – Динна бросила на
него притворно-надменный взгляд. – Я думала, что моими гениальными картинами я
принесу тебе целое состояние.
– И принесла бы, если бы я попал на свое рабочее место.
Хорошо еще, что Салли сегодня не ждет меня в офисе. Ты знаешь, что такого со
мной никогда в жизни не бывало?
Однако по виду Бена не было похоже, чтобы он расстраивался
из-за своего нового образа жизни. Он обернул бедра полотенцем, бросил Динне
свой халат и вышел вместе с ней на балкон. Они удобно устроились в парусиновых
креслах.
