– По меньшей мере четыре часа, а возможно, даже пять
или шесть. Но я обещаю... если возникнет какая-то проблема или если Пилар
проснется и захочет вас видеть, я вам позвоню.
Динна кивнула и черкнула на бумажке номер телефона матери
Марка. Потом она с болью посмотрела медсестре прямо в глаза:
– Если что... если вы поймете, что мне лучше приехать,
обязательно позвоните.
Большего Динна не смогла произнести вслух, но медсестра все
поняла. Она прикрепила листок с номером телефона к карточке Пилар и
сочувственно посмотрела в усталые глаза Динны:
– Я непременно позвоню. Но вам обязательно нужно
поспать.
Динне казалось, что никогда в жизни она не была такой
усталой, но чего она не собиралась делать, так это ложиться спать. Ей нужно
было позвонить Бену, поговорить с врачом, выяснить, что с Марком. У нее
путались мысли, снова закружилась голова. Чтобы не упасть, она оперлась о стену
и на этот раз удержалась на ногах. Некоторое время она еще постояла, глядя на
Пилар, потом молча вышла из палаты, в одной руке она несла сумку, в другой –
плащ. В ее глазах стояли слезы, а сердце, казалось, тащилось позади нее по
полу.
Стоянка такси оказалась совсем рядом, напротив больницы. Сев
в машину, Динна вздохнула так громко, что ее вздох был скорее похож на стон. У
нее болела каждая клеточка, каждый мускул в ее теле был напряжен и устал до
изнеможения, а в сознании непрестанно проносились образы: Пилар в грудном
возрасте... Пилар в прошлом году... Пилар в семилетнем возрасте... Пилар в
детской... Пилар в школе... В аэропорту... С новой прической... В своих первых
чулочках... С большим красным бантом... Мелькающие кадры складывались в фильм,
который Динна смотрела непрерывно, иногда со звуком, иногда – без, но
зрительные образы не исчезали, даже когда таксист уже свернул на улицу Франсуа
Премьер.
Это был фешенебельный жилой район, удобный еще и тем, что
неподалеку располагался «Кристиан Диор». Красивая улица напоминала многие
другие, расположенные поблизости от Елисейских Полей. Когда Динна была моложе,
она, бывало, не раз удирала сюда в середине дня, вырывалась из строгой
атмосферы дома свекрови, чтобы посидеть в кафе, выпить эспрессо, поглазеть на
витрины. Но сейчас она даже не вспомнила о тех временах. Она в оцепенении
смотрела прямо перед собой, усталость лишила ее сил, словно ее тело было
закутано в одеяло, пропитанное эфиром.
Водитель курил «Галуаз» и мурлыкал под нос старую песенку. У
него было хорошее настроение, и он не понял, что пассажирка на заднем сиденье
подавленна. Остановив машину у нужного дома, он доброжелательно и игриво
улыбнулся Динне, но она этого даже не заметила. Она протянула ему деньги и
вышла из такси. Водитель пожал плечами и уехал. Динна тяжелой походкой побрела
к двери. Она не могла не отметить, что за весь вечер свекровь так и не
появилась в больнице. Медсестра сказала, что она приходила утром и пробыла с
Пилар два часа. Всего два часа? И оставила девочку в таком состоянии совсем
одну? Это лишний раз доказывало то, о чем Динна всегда догадывалась, – что у
мадам Дюра нет сердца.
Динна два раза торопливо нажала на кнопку звонка, и тяжелая
двустворчатая дверь распахнулась перед ней. Она переступила через высокий
порог, закрыла за собой дверь и быстро прошла через вестибюль к узкой
элегантной клетке – кабине лифта. Обычно, всякий раз, когда Динна ее видела, у
нее возникало ощущение, что эта кабина предназначена не для человека, а для
канарейки, но сегодня ее мысли были далеко. Она просто нажала кнопку седьмого
этажа. Это был последний этаж, пентхаус, и он весь принадлежал мадам Дюра.
У дверей ее встретила безликая горничная в униформе.
– Oui, madame?
Она оглядела Динну с неудовольствием, если не сказать, с
презрением.
– Je suis Madame Duras.
Динна говорила с еще большим акцентом, чем обычно, но ей
было абсолютно все равно.
– Ah, bon. Мадам ждет вас в гостиной.
«Как мило. Она предложит мне чаю?» Проходя за горничной в
гостиную, Динна едва не заскрипела зубами. В доме все было как обычно, все на
своих местах. Никому бы и в голову не пришло, что в это самое время в двух
милях отсюда в больнице лежит внучка мадам Дюра и, возможно, умирает. Все было
в идеальном порядке, все как положено, включая саму мадам Дюра, – Динна поняла
это, когда вслед за горничной вошла в гостиную. На свекрови было черное
шелковое платье, ее прическа была безукоризненной. Когда она встала и пошла
навстречу Динне, протягивая руку, то и походка ее была, как всегда, твердой.
Только глаза выдавали беспокойство. Она пожала Динне руку и поцеловала ее в обе
щеки, с тревогой отмечая выражение лица невестки.
– Вы только что прилетели?
Она бросила быстрый взгляд на горничную, и та немедленно
удалилась.
– Нет, я пробыла весь вечер с Пилар. Но я так и не
видела врача.
Динна сняла жакет и почти упала на стул.
– У вас очень усталый вид.
На лице свекрови, похожем на высеченную из гранита маску,
жили только старые хитрые глаза.
– Устала я или нет, к делу не относится. Меня
интересует, кто такой этот доктор Киршман и куда он пропал?
– Доктор Киршман – хирург, известный на всю страну.
Сегодня он пробыл с Пилар допоздна и через несколько часов снова к ней придет.
Динна... – мадам Дюра замялась и добавила мягче: – дело в том, что он просто не
может ничего больше сделать. Во всяком случае, сейчас.
– Но почему?
– Сейчас нам остается только ждать. Пилар должна
собраться с силами. Она должна... должна жить.
Когда мадам Дюра произносила последнее слово, на ее лице
отразилась боль. Динна провела рукой по глазам.
– Может, вы что-нибудь съедите? Динна покачала головой:
– Нет. Мне нужно только принять душ и немного
отдохнуть. – Динна подняла на свекровь взгляд, полный страдания. – Извините,
что я ворвалась вот так, не поздоровавшись, не сказав «я рада вас видеть», но,
честное слово, я просто не могу.
– Я понимаю.
Динна задумалась, так ли это, но потом решила, что в
действительности ей все равно, понимает ее свекровь или нет.
– Дорогая, все-таки мне кажется, вам нужно поесть, –
сказала мадам Дюра. – Вы выглядите очень усталой.
Динна чувствовала себя не лучше, чем выглядела, но голода
она не ощущала. Она бы просто не смогла есть. Только не сейчас. Не после того,
как она увидела Пилар на больничной койке. Девочка так сильно пострадала и была
так слаба, что ей даже не хватило сил сжать руку матери, и она просила Догги...
– Я приму душ, переоденусь и сразу поеду обратно. Ночь
обещает быть долгой. Кстати, у вас нет вестей от Марка?
Динна нахмурилась. Свекровь кивнула:
– Он будет здесь через час.
Через час... Динна не видела мужа больше двух месяцев, но сейчас,
говоря о нем, она не испытала никаких чувств, все ее чувства были направлены
только на Пилар.
