– Пить... я хочу пить.
Динна посмотрела на медсестру, но та отрицательно покачала
головой и сделала знак пальцем: «Нет».
– Воды...
– Позже, дорогая.
Динна продолжала говорить с дочерью успокаивающим голосом,
Марк молча стоял рядом. Казалось, он утратил дар речи. По его глазам, полным
слез, и дрожащим губам Динна поняла, что он с трудом сдерживается, чтобы не
разрыдаться.
– Все в порядке? – наконец проговорил Марк. Пилар снова
попыталась улыбнуться, потом осторожно кивнула.
«Но как, как все может быть в порядке, когда Пилар в таком
состоянии?» – подумала Динна.
Словно поняв, что сейчас переживает Марк, Пилар пристально
посмотрела на него и с заметным трудом стала подбирать слова.
– Я... ехала... слишком быстро... папа, я сама... во
всем виновата... ты не виноват... – Она закрыла глаза и слабо сжала руку Динны.
– Простите.
Марк плакал, уже не таясь, слезы текли по его щекам. Он
отвернулся. Пилар не открывала глаз.
– Не волнуйся, дорогая. Сейчас уже не важно, кто
виноват. – Марк посмотрел на Динну. – Но твоя мама была права.
– Мама?..
Голос Пилар заметно слабел.
– Тсс, девочка, не разговаривай.
– Помнишь... маленький домик, который у меня был в
саду?.. Он мне все время снится... и еще моя собачка, Августин.
Августин – так звали забавного маленького терьера. Сначала
его заменили на мопса, потом на кота, потом на птичку, и в конце концов
домашних животных не осталось совсем. Марку-Эдуарду не нравилось, когда в его
доме живут животные.
– Куда ты... отправил... Августина? Песика отдали в
одну деревенскую семью.
– Он уехал в деревню. Думаю, ему там очень хорошо, –
быстро проговорила Динна.
Она поймала взгляд Марка. Что означает эта перемена в Пилар?
Хорошо это или плохо? Динне вдруг вспомнился крошечный младенец, который за
несколько часов до смерти очень много шевелился у нее на руках. Филипп-Эдуард.
Не то же ли самое происходит сейчас с Пилар? Или наоборот, ее активность –
признак выздоровления? Но ни она, ни Марк не знали ответа на этот вопрос.
– Мама... можно... мне вернуть... Августина? Попроси
папу...
Голосок Пилар прозвучал совсем по-детски. Динна закрыла
глаза и быстро перевела дыхание.
– Я поговорю с папой.
В глазах Марка вдруг появился страх. Он посмотрел на Пилар,
потом перевел взгляд на Динну.
– Дорогая, мы купим тебе собачку... обязательно. Милую
маленькую собачку с вислыми ушами, которая будет все время вилять хвостом.
Марк пытался говорить хоть что-нибудь.
– Но я не хочу другую, мне нужен... Августин, – жалобно
пробормотала Пилар.
Медсестра знаком велела Динне и Марку выйти. Пилар снова
задремала и не видела, как родители вышли из палаты. Некоторое время они молча
ходили взад-вперед по коридору. Наконец Динна не задумываясь взяла Марка за
руку.
– Когда вернется этот доктор Киршман?
– Мне сказали, что скоро. Ты думаешь, ей стало хуже?
Динна кивнула:
– Мне кажется, она стала беспокойной, не находит себе
места.
– Но она разговаривает, может, это хороший знак?
– Возможно, – согласилась Динна.
Однако оба были сильно встревожены. Пока они ходили по коридору,
Марк крепко обнял Динну за плечи, и она не стала стряхивать его руку. Она вдруг
поняла, что Марк ей нужен, сейчас он был единственным человеком, который
понимал, что она чувствует, и сам чувствовал то же самое.
– Марк?
Он посмотрел на Динну с мукой в глазах, но она только
покачала головой. По ее лицу текли слезы. Марк снова обнял Динну. Ему нечего
было сказать в утешение, он мог только плакать вместе с ней.
Они снова стали ходить по длинному коридору. Прошли его из
конца в конец раз семь или восемь и наконец сели на два соседних стула с
прямыми спинками. От усталости глаза Динны казались остекленевшими. Она
уставилась невидящим взглядом на измятый подол юбки.
– Помнишь, как мы подарили Пилар эту собачку, когда ей
было пять лет?
Динна улыбнулась своим воспоминаниям. Они посадили
маленького щенка в ботинок, поставили этот ботинок в шкафчик Пилар, а потом
велели ей немедленно открыть дверцу и взять одежду. И тут она увидела песика,
выглядывающего из ботинка. Пилар завизжала от восторга.
Марк тоже улыбнулся, вспоминая эту сцену.
– Я на всю жизнь запомнил, какое у нее было лицо.
– Я тоже.
Динна посмотрела на Марка, улыбнулась сквозь слезы и взяла
его носовой платок, чтобы высморкаться. Она чувствовала себя очень странно.
Всего час назад они ссорились и она намекала на развод, но сейчас это казалось
не важным. Не их брак, а их ребенок – вот что сейчас имело значение. Какая бы
трещина ни расколола их отношения, у них по-прежнему была Пилар. И в этот
конкретный момент Марк был единственным человеком, понимавшим, что она, Динна,
чувствует, а она была единственным человеком, разделяющим его страх за дочь.
Казалось, если они будут крепко держаться друг за друга, не отпускать друг
друга, если они будут двигаться, говорить, надеяться и молиться, то Пилар
останется с ними, она не сможет умереть.
Динна снова подняла взгляд на Марка, и он погладил ее по
руке.
– Попытайся расслабиться.
Она вздохнула и прикрыла глаза рукой, но не успела ничего
сказать – к ним подошла медсестра.
– Доктор Киршман сейчас с девочкой, он хочет вас
видеть.
Марк и Динна одновременно вскочили и едва ли не бегом
бросились к палате. Врач стоял у изголовья кровати, глядя то на Пилар, то на
мониторы. Динне и Марку показалось, что прошло несколько часов, прежде чем они
вместе с врачом вышли в коридор. Первым заговорил Марк:
– Ну что, доктор? Врач был мрачен.
– Я дам ей еще немного времени; если через час ее
состояние не улучшится, мы заберем ее в операционную и будем решать, что
делать.
– Что вы можете сказать? – Марк жаждал услышать
конкретные обещания, гарантии.
– Я не знаю. Пока она держится, больше ничего сказать
не могу.
Доктор хотел бы сказать, что у нее хорошие шансы на
выздоровление, но шансы были малы, и он предпочел ничего не говорить.
– Хотите посидеть с ней еще немного?
– Да, – первой ответила Динна.
Она вернулась к изголовью кровати. Марк встал рядом с ней.
Так они простояли почти час. Пилар все это время спала,
издавая во сне странные звуки. Иногда она шевелилась, казалось, что ей трудно
дышать. Марк опустил одну руку на кровать и коснулся маленькой хрупкой фигурки.
Динна держала Пилар за руку и ждала. Чего? Наверное, надежды. Прошел почти час,
и наконец Пилар проснулась.
