– Мы больше не выставляем ее работы, – сказал Бен очень
спокойно.
Он произносил эту фразу уже сотни раз.
– Я знаю, но, может быть, вы подскажете, где она
выставляется?
– Нигде. Она отошла от дел.
Бен знал свою речь назубок. Но молодой человек с сомнением
покачал головой:
– Вы уверены? По-моему, это не так.
– Я уверен. Она сама мне об этом сказала, когда
забирала свои работы из нашей галереи. – Однако что-то во взгляде художника
насторожило Бена. – А что?
– Готов поклясться, что позавчера я видел ее картину в
галерее «Чайка» – вы знаете это место, там выставлялись мои картины. Я не
уверен на сто процентов, и у меня не было времени спросить, но мне показалось,
что картина ее. Обнаженная натура, прекрасная работа. За нее просили какую-то
совершенно смешную цену.
– Сколько?
– Вроде бы кто-то упомянул сто шестьдесят долларов.
Давать такую цену за настоящий шедевр – просто преступление. Мне кажется, вам
нужно взглянуть на картину, вы поймете, ее это работа или нет.
– Я так и сделаю.
Бен посмотрел на часы: была только половина двенадцатого. До
ленча с Ким у него оставалось еще довольно много времени.
Мужчины снова пожали друг другу руки, затем последовал
долгий обмен благодарностями и улыбками. Наконец Бен сел в машину и поехал –
чуть быстрее, чем следовало ездить по такой узкой улочке. Хорошо зная, где
находится галерея, он оставил машину на углу. Бен хотел просто зайти в галерею
и оглядеться. Но ему не пришлось долго искать – картина Динны была выставлена у
самого входа и сразу бросалась в глаза. Бен видел ее прямо с того места на
тротуаре, на котором он застыл как вкопанный. Молодой художник не ошибся, это
была действительно работа Динны.
Некоторое время Бен стоял в нерешительности, не зная, что
предпринять, и раздумывая, войти ли внутрь. Он уже хотел было пройти мимо, но
словно какая-то сила затянула его в галерею. Он должен был подойти ближе – и
подошел. Бен видел, как создавалась эта картина – Динна рисовала ее у него на
террасе, в начале июля. Он мысленно перенесся в прошлое лето.
– Сэр, вас что-нибудь интересует?
На Бена смотрела хорошенькая блондинка в форменной футболке,
джинсах и босоножках. Ее волосы были собраны на макушке широкой кожаной лентой,
в каждом ухе блестело по нескольку сережек.
– Я просто смотрел.
Бен кивнул на картину Динны.
– Это работа местного художника, стоит сто шестьдесят
долларов.
– Местного? Наверное, вы хотели сказать, из
Сан-Франциско?
– Нет, из Сосалито.
Девушка явно что-то путала, но спорить было бессмысленно.
– У вас еще есть ее картины?
Бен был уверен, что нет, но, к его изумлению, девушка
кивнула:
– Да, кажется, есть еще две.
Как выяснилось, было еще три. Одна, выполненная тем же
летом, и две более ранних, ни за одну не просили дороже двухсот долларов.
– Как они к вам попали?
У Бена возникло подозрение, что работы были украдены. Будь
картина всего одна, можно было бы предположить, что кто-то купил ее раньше в
его галерее, а теперь, срочно нуждаясь в деньгах, вынужден был продавать за
гроши, но это казалось маловероятным. А поскольку в галерее было так много
картин Динны, то это становилось и вовсе не реальным.
Вопрос Бена, казалось, удивил миниатюрную блондинку.
– Мы берем их у художницы на реализацию.
– Вы... что? – Теперь изумился уже Бен. – Но почему?
– Простите, не поняла...
– Я имею в виду, почему они продаются именно у вас?
– Это очень уважаемая галерея!
Девушка казалась обиженной вопросом Бена, и он попытался
скрыть растерянность под улыбкой.
– Простите, я не хотел вас обидеть. Просто... просто я
знаком с этой художницей и очень удивился, увидев у вас ее работы. Я думал, она
уехала... за границу.
Бен не знал, что еще сказать. Вдруг ему пришла в голову одна
мысль, он посмотрел на блондинку и улыбнулся:
– Не важно, я их покупаю.
– Какие?
Наверное, сумасшедший. Или обкурился.
– Все.
– Все четыре?
Нет, не обкурился, определенно сумасшедший.
– Да, все четыре.
– Но это будет почти восемьсот долларов.
– Отлично. Я выпишу чек.
Блондинка кивнула и удалилась. Менеджер получил в банке
подтверждение, что чек действителен. Через десять минут Бен ушел, а Динна и
галерея стали богаче почти на четыреста долларов каждый. Бен сложил картины в
машину. Он сам не вполне понимал, зачем купил их, он знал только, что ему хочется
иметь ее работы. Но цены были просто нелепыми, и этого Бен не мог понять. Он в
своей галерее продал бы эти четыре картины гораздо дороже, и Динна получила бы
за них гораздо больше. Как будто это имело для нее значение... Бен спросил
себя: что он вообще пытается доказать?
Бен злился на самого себя. В таком настроении он и
затормозил возле «Морского ежа», где должен был встретиться с Ким. Купить все
четыре картины Динны было с его стороны серьезным поступком: если она узнает,
то, наверное, страшно разозлится. Но во всей этой ситуации было нечто такое,
что не давало Бену покоя. Почему в галерее сказали, что Динна – местная
художница из Сосалито?
Ким ждала его за столиком возле окна и любовалась на город,
раскинувшийся по ту сторону залива.
– Вы не возражаете, если я к вам подсяду?
Ким вздрогнула, обернулась и, увидев Бена, засмеялась:
– А я было подумала, что ко мне пристал какой-то
ловелас-Ким усмехнулась, и Бен улыбнулся в ответ. Он выглядел так же
представительно, как всегда: собранный, хорошо одетый, в брюках свободного
покроя, рубашке в тонкую полоску и блейзере, однако Ким показалось, что сегодня
в его взгляде сквозит тревога.
– Даже не надейтесь, мисс Хаутон, ловеласы перевелись.
Или в наше время все они женского пола.
– Ну-ну.
– Будешь что-нибудь пить? – спросил Бен.
Ким кивнула, и он заказал две «Кровавые Мэри». Бен посмотрел
на залив.
– Ким...
– Да, я знаю. Ты собираешься сказать, что макеты
рекламы тебе не понравились. Я от них тоже не в восторге, но у меня есть еще
кое-какие идеи.
Бен покачал головой и медленно, словно нехотя, отвел взгляд
от окна.
– Не переживай, хотя, если честно, ты права: Но мы
можем обсудить это позже. Сейчас я хотел спросить тебя о другом.
