— Все это так, — сказала Уинифрид, — может быть, это действительно верно, если бы они жили в Лондоне: в Лондоне приятно ничего не делать. Но там, конечно, это ему надоест до смерти.
Тетя Эстер согласилась, что, разумеется, было бы очень мило, если бы он нашел себе занятие, только такое, чтобы не было никакого риска. Конечно, если бы у них не было денег!.. Вот Тимоти тогда как хорошо поступил, что вышел из дела. Тетя Джули поинтересовалась, что говорит об этом Монтегью.
Уинифрид промолчала, потому что Монтегью только к сказал: «Подожди, пока умрет старик».
Как раз в эту минуту доложили о Фрэнси. Глаза ее так и сияли улыбкой.
— Ну, — сказала она, — что вы думаете об этом?
— О чем, дорогая?
— Да о том, что сегодня в «Таймсе»?
— Мы его еще не видели. Мы всегда читаем его после обеда. А до тех пор он у Тимоти.
Фрэнси закатила глаза.
— А ты считаешь, что нам необходимо знать? Что же там такое было?
— У Ирэн родился сын в Робин-Хилле.
Тетя Джули чуть не задохнулась.
— Но ведь они только в марте поженились!
— Да, тетечка, правда, как интересно!
— Ну что ж, я очень рада, — сказала Уинифрид. Мне было жаль Джолиона, что он потерял сына. Ведь это мог быть и Вэл.
Тетя Джули, казалось, о чем-то глубоко задумалась.
— Интересно, — прошептала она, — что думает об этом дорогой Сомс. Ему так всегда хотелось сына. Это я по секрету знаю.
— Ну, он его скоро и получит, если ничего не случится, — сказала Уинифрид.
Тетя Джули посмотрела на нее восхищенным взглядом.
— Какое счастье! — сказала она. — Когда же?
— В ноябре.
Такой счастливый месяц! Но ей бы хотелось, чтобы это было пораньше. А то Джемсу уж очень долго ждать в его возрасте!
Ждать! Им было страшно за Джемса, но сами они так к этому привыкли. По правде сказать, это было для них большое развлечение. Ждать «Таймса», когда можно будет его прочесть; племянника или племянницу, которые зайдут навестить и развлечь их; известий о здоровье Николаев; о решении Кристофера, который собирается поступить на сцену; каких-нибудь новостей о рудниках племянника миссис Мак-Эндер; доктора к Эстер из-за того, что она очень рано просыпается; книг из библиотеки, которые всегда у кого-нибудь на руках; неизбежной простуды Тимоти; хорошего тихого дня, не очень жаркого только, чтобы им можно было погулять в Кенсингтонском саду. Ждать, сидя в гостиной, когда пробьют между ними часы на камине; в худых, узловатых, с синими прожилками руках мелькают спицы, волосы, подобно волнам Канута , укрощены и больше не меняют цвета. Ждать в своих черных шелковых или атласных платьях, когда придворный этикет позволит Эстер облачиться в темно-зеленое, а Джули в темно-коричневое, ждать — медленно пережевывать в старенькой памяти мелкие радости, и огорчения, и надежды крошечного семейного мирка, — так терпеливо жуют жвачку коровы на своем привычном лугу. А это новое событие, уж как его будет приятно ждать! Сомс всегда был их любимцем, он им дарил картины и чуть ли не каждую неделю навещал их, чего им теперь так не хватало, и он нуждался в их сочувствии Из-за этого несчастного первого брака. Это новое событие — рождение наследника Сомса — ведь это так важно для него и для его дорогого батюшки, чтобы Джемсу не пришлось умереть, когда все так неопределенно впереди. Джемс терпеть не может всякой неопределенности, да и разве он может быть по-настоящему доволен, когда у него нет других внуков, кроме маленьких Дарти? В конце концов самое важное — это свое имя! И по мере того как приближался день девяностолетия Джемса, они все больше беспокоились о том, какие меры предосторожности соблюдает Джемс, чтобы сохранить свое здоровье. Он будет первым из Форсайтов, который достигнет этого возраста и установит, так сказать, новую норму долголетия. И это так важно для них в их годы — в восемьдесят семь и в восемьдесят пять лет, хотя им вовсе и не хочется думать о себе, пока у них есть Тимоти, которому нет еще и восьмидесяти лет. Конечно, за гробом нас ждет лучший мир. «В доме отца моего обителей много» — это было любимое изречение тети Джули, оно всегда очень утешало ее, напоминая ей о тех домах, на покупке которых так разбогател дорогой Роджер. Библия, разумеется, была большим подспорьем, а по воскресеньям в очень хорошую погоду они отправлялись утром в церковь; а иногда Джули прокрадывалась в кабинет Тимоти, когда она наверно знала, что его там нет, и клала ему на столик между книг раскрытое евангелие — он, разумеется, очень любил читать, потому что ведь он когда-то был издателем. Но она заметила, что Тимоти потом всегда бывал очень сердит за обедом. А Смизер не раз говорила им, что ей случается подбирать книги с полу, когда она подметает его комнату. Ну, конечно, все-таки им казалось, что на небе вряд ли они будут чувствовать себя так уютно, как в этих комнатках, где они с Тимоти так давно живут ожиданием. В особенности тетя Эстер терпеть не могла думать о чем-нибудь утомительном. Всякая перемена или, вернее, мысль о какой-нибудь перемене — ибо перемен никогда никаких не бывало — ужасно ее расстраивала. Тете Джули, которая была предприимчивее ее, казалось иногда, что это будет очень даже интересно; как весело было тогда, когда она ездила в Брайтон, в год смерти дорогой Сьюзен. Но, правда, все знают, что Брайтон очень приятное место, а ведь так трудно сказать, каково-то там покажется, на небе, так что в общем она, пожалуй, даже рада еще подождать.
В день рождения Джемса, пятого августа, они ужасно волновались и посылали друг другу через Смизер маленькие записочки во время утреннего завтрака, который им подали в постели. Смизер должна пойти туда и передать от них привет и маленькие подарочки и узнать, как мистер Джемс себя чувствует и хорошо ли он спал накануне такого выдающегося события. А на обратном пути пусть Смизер зайдет на Грин-стрит — это немножко не по дороге, но она потом может сесть в омнибус на Бонд-стрит (для нее это будет маленькое развлечение) и попросит дорогую миссис Дарти непременно заехать к ним, пока она еще в городе.
Все это Смизер исполнила — она была незаменимая служанка, которую когда-то еще тетя Энн вытренировала так, что она стала образцом недосягаемого ныне совершенства. Мистер Джемс, велела передать миссис Джемс, превосходно спал ночь и посылает привет; миссис Джемс сказала еще, что мистер Джемс очень удивился и жаловался, что он не понимает, из-за чего такой шум подняли. Вот, а миссис Дарти передает привет, она будет к чаю.
Тети Джули и Эстер, несколько задетые тем, что их подарки не были удостоены особого упоминания (они каждый год забывали, что Джемс терпеть не может подарков: «швыряют деньги попусту» — так он выражался), были в «страшном восторге»; значит, Джемс в хорошем настроении, а это для него так важно. И они стали поджидать Уинифрид. Она приехала в четыре часа и привезла с собой Имоджин и Мод, которая только что вернулась из школы и «тоже стала такой хорошенькой девочкой», и поэтому было ужасно трудно расспросить как следует про Аннет. Тетя Джули все же набралась храбрости и спросила, не слышала ли чего-нибудь Уинифрид, и как Сомс — доволен, ждет с нетерпением?
