— Выше нос! — услышала она знакомый голос. —
Ты что такая мрачная?
Перед ней стоял Ник в бумажной шляпе с горячей сосиской в
одной руке и банкой пива в другой.
— Извини, — слабо улыбнулась Кэсси. — Я
просто думала о…
В течение двух последних дней она практически не ложилась,
каждую минуту ожидая новостей об Амелии Эрхарт. Но их не было. Ничего так и не
обнаружили. Амелия исчезла бесследно.
— Знаю я, о чем ты думала. Ты думаешь об этом с того
самого дня, как она поднялась в воздух. Ничего хорошего тебе это не даст.
Нечего сходить из-за нее с ума. Помнишь, что я тебе говорил когда-то? Мы все
рискуем. Мы все это сознаем.
И принимаем. Она тоже. Она просто сделала то, что хотела.
Ник угостил ее сосиской, и Кэсси не отказалась. Может быть,
он и прав… Может быть, Амелия Эрхарт имела право погибнуть именно так. Кто
знает, если бы ей предложили выбор: старость в кресле-качалке или мгновенная
смерть в самолете «Локхид», — может быть, она предпочла бы последнее. И
тем не менее Кэсси не могла вынести мысли о том, что Амелия погибла так ужасно.
Для нее это означало гибель легенды.
— Наверное, ты прав. Просто это очень грустно.
— Согласен. Конечно, это печально. Такой исход всегда
вызывает грусть. Но как я сказал, мы все рискуем, и многим из нас это даже
нравится. Тебе, например. — Ник приподнял подбородок Кэсси. — Ты,
маленькая безрассудная дурочка, поступила бы точно так же, появись у тебя хоть
малейшая возможность. Но запомни: если когда-нибудь тебе взбредет в голову
отправиться в такой же дурацкий перелет вокруг земного шара, я сам подожгу твой
самолет. Запомни это.
— Благодарю. — Кэсси наконец улыбнулась.
Неожиданно Ник в волнении схватил ее за руку:
— Смотри, смотри.., это Крис… Ну, давай, давай, выше,
выше…
Самолет Криса почти скрылся в вышине. Он летел на «белланке»
Ника, и они очень надеялись, что Крис выиграет приз на высоту. При его
серьезном отношении к делу и крепких руках он вполне мог добиться победы в этом
виде соревнований. Не обладая ни одним из качеств сестры, Крис, однако, мог
похвастать терпением и выносливостью. Сейчас даже Ник поразился тому, как
высоко ему удалось подняться.
Когда самолет Криса приземлился, они поспешили туда, где
ожидали Уна, Пэт и сестры Кэсси с детьми. Глиннис и Мэган снова ходили
беременные, почти на сносях.
Глядя на Колин, Уна решила, что та тоже в интересном
положении, только пока не говорит об этом. У Мэган и Колин это будет уже
четвертый ребенок, у Глиннис — пятый.
— Тем лучше, — прошептала Кэсси на ухо
Нику. — Пусть рожают сколько хотят. Тем более если у меня детей вообще не
будет.
В последнее время ей все чаще стало казаться, что сама она
не хочет ни мужа, ни детей.
— Не обманывай себя, Кэсс. У тебя тоже будут дети. А
как же иначе?
Ник не верил девушке, когда она повторяла, что не хочет ни
мужа, ни детей. Да и сама Кэсси до конца в это не верила.
Но сейчас она хочет только летать.
— Почему это ты так уверен, что у меня будут дети?
— Потому что ты родом из семьи, где все размножаются
как кролики.
— Вот спасибо! — расхохоталась Кэсси.
Она еще продолжала смеяться, когда появился Бобби Стронг.
Наконец-то он ее нашел. Смущенно взглянул на Ника, снова испытывая знакомое
ощущение, что тот его за что-то не любит.
Через несколько минут Ник отошел поболтать с другими
летчиками.
Еще полчаса спустя объявили, что Крис получил первый приз за
рекордную высоту. Отец был вне себя от гордости и тут же отправился на поиски
сына. Уна с девочками пошли за напитками. Бобби остался с Кэсси смотреть
выступления других летчиков. Они наблюдали за тем, как маленькие красные,
голубые и серебристые самолеты проделывают в воздухе замысловатые трюки —
«ленивый штопор», «бешеные восьмерки», «двойные восьмерки» и другие фигуры.
Некоторые из них Кэсси видела впервые и даже никогда не слышала, что можно
делать подобное. От волнения у нее дыхание перехватывало. В какой-то момент все
в ужасе вскрикнули и затаили дыхание — катастрофа казалась неминуемой. Но в
последний момент все обошлось. Кэсси к такому уже привыкла, и все равно каждый
раз это необыкновенно волновало.
— О чем ты сейчас думала?
Бобби, оказывается, внимательно наблюдал за ней. В тот
момент когда один из самолетов выполнял «наружную петлю», на лице девушки
появилось выражение восторга, оно словно осветилось изнутри. Кэсси знала этот
трюк.
Его изобрел Джимми Дуллитл еще десять лет назад, и каждый
раз этот трюк поражал ее воображение. Летчик завершил выступление эффектным низким
обратным пассом в стороне от толпы, так чтобы никого случайно не задеть. Бобби
в это время зачарованно наблюдал за Кэсси.
Девушка обернулась к нему с печальной улыбкой.
— Я думала о том, как бы мне хотелось быть там, наверху,
и проделывать все эти трюки, — честно ответила она. — Господи, как
это здорово!
Да, единственное, чего ей хотелось, — это быть среди
них.
— А меня бы там обязательно затошнило, — так же
откровенно признался Бобби.
Кэсси улыбнулась:
— Наверное. Даже меня укачивало несколько раз. Это
происходит из-за отрицательной гравитации, при потере скорости, перед тем, как
снова набираешь высоту. Ощущение такое, как будто желудок сейчас вылетит изо
рта. Но ничего, обошлось…
— Не понимаю, как тебе это может нравиться, Кэсс. Меня
все это только пугает до чертиков.
— Наверное, у меня это в крови.
Бобби кивнул. Видимо, так и есть. Он все больше тревожился
за подругу, но одновременно смотрел на нее с восхищением. В Кэсси день ото дня
все больше проявлялась женщина.
Сам он, красивый, светловолосый, выглядел трогательно
молодым.
— Как печально то, что произошло с Амелией Эрхарт!
Кэсси кивнула:
— Да, очень. Ник говорит, что все пилоты заранее к
такому готовы. Это может произойти с любым. — Она взглянула вверх, в
небо. — С ними тоже. Наверное, они считают, что дело того стоит.
— Ничто не стоит того, чтобы рисковать жизнью. За
исключением тех случаев, когда это необходимо. На войне, например, или для
спасения человека, которого любишь.
Кэсси смотрела на Бобби с печальной улыбкой.
— Вот в этом-то вся проблема. Большинство пилотов
готовы рисковать жизнью за одну только возможность подниматься в воздух. Но их
никто не понимает.
— Может быть, именно поэтому женщинам и не следует
летать, Кэсс.
Она вздохнула:
— Сейчас ты говоришь, как мой отец.
