Кэсси теперь знала до мелочей, как управлять «Дженни»,
«белланкой» и даже «хэндли», к которому, как считал Ник, ей тоже необходимо
привыкнуть. Двухмоторный «хэндли», весивший намного больше других самолетов,
гораздо труднее поддавался управлению.
Теперь Кэсси приходилось тратить больше времени на дорогу,
поэтому она меньше бывала в аэропорту отца. Но все же каждую свободную минуту
она проводила там. При случайных встречах с Ником они незаметно обменивались
улыбками, как двое заговорщиков.
Однажды, когда Кэсси занималась мотором от одного из
самолетов в дальнем ангаре, к ее удивлению, туда вошли отец и Ник. Они
обсуждали покупку нового самолета — подержанного «локхид-вега». Отец опасался,
что это может обойтись слишком дорого.
— Пэт, он того стоит, поверь мне. Это тяжелая, но тем
не менее прекрасная машина. Когда я летал в последний раз в Чикаго, я там
опробовал один такой самолет.
— И кто, по-твоему, сможет на нем летать? Только мы с
тобой. Остальные сразу же посадят его на деревья. Это действительно чертовски
хорошая машина. Ник. У нас здесь вряд ли найдется человек пять, а может, и того
меньше, кому я решусь его доверить.
В тот момент когда отец произносил эти слова, Кэсси заметила
странный взгляд Ника и похолодела от ужаса. Она догадалась, что он задумал. Ей
захотелось крикнуть ему: «Не надо», — и в то же время другой частью своего
существа она уже стремилась к этому. Не может же она скрываться от отца всю
жизнь. Рано или поздно ему все равно придется узнать правду. А Ник уже говорил
с ней о том, чтобы принять участие в следующем воздушном празднике.
— Пятеро мужчин, может, и не найдется, но я знаю одну
женщину, которая могла бы им управлять с закрытыми глазами.
— О чем ты?
Одно лишь упоминание о женщине, способной вообще управлять
самолетом, не говоря уж о том, чтобы водить такую машину, моментально вызвало у
Пэта раздражение.
Ник продолжил очень тихо и спокойно. Кэсси в ужасе смотрела
на них, моля Бога, чтобы отец его выслушал.
— Пэт, твоя дочь — лучший из пилотов, каких я
когда-либо видел в своей жизни. Она летает со мной уже больше года.., полтора
года, если быть точным. И повторяю, ничего подобного я в жизни не встречал. Я
говорю серьезно, Пэт.
Пэт смотрел на старого друга и соратника, раскрыв рот от
изумления. Постепенно оно перешло в ярость.
— Что?! Ты с ней летаешь?! Ты же знаешь, как я к этому
отношусь! Да как ты посмел?
— Если бы я не посмел, она бы сделала это сама. Она бы
разбилась еще год назад. Она терроризировала брата, заставляла его подниматься
с ней в воздух в любую погоду. И я еще раз говорю тебе, Пэт: она прирожденный
пилот, она лучше всех, кого я когда-либо знал. А ты осел, если не даешь ей
показать, что она умеет. Предоставь девчонке эту возможность.
Будь она парнем, ты бы давно разрешил ей летать и сам это
знаешь.
— Ничего я не знаю! Знаю только, что вы два
идиота. — Он повернулся к Кэсси:
— И вот что я тебе скажу, Кассандра Морин: я запрещаю
тебе подниматься в воздух. — Пэт перевел взгляд на Ника:
— И твой бред я выслушивать не собираюсь. Ник Гэлвин.
Ты сам осел, слышишь ты?
— Ты не прав, Пэт, — не сдавался Ник.
Однако его друг был слишком взбешен, чтобы воспринимать
чьи-либо слова.
— Мне плевать на то, что ты думаешь! Ты еще больший
идиот, чем она! В моем аэропорту на моих самолетах она летать не будет. А если
ты такой дурак, что будешь летать с ней на своем самолете где-нибудь в другом
месте, то я возложу всю ответственность на тебя, если с ней что-нибудь
случится.
Если же ты разобьешься из-за нее — в чем я не
сомневаюсь, — сам будешь виноват. Ни одна женщина не может нормально
летать, и ты это знаешь не хуже меня.
Одним ударом Пэт безжалостно разделался с целым поколением
выдающихся женщин-летчиц и среди них со своей собственной дочерью. Однако его
это мало трогало. Он так считал, и никто не смог бы его переубедить.
— Позволь мне подняться с ней и показать тебе, что она
может. Она умеет летать на всех наших самолетах. У нее есть природное чувство
скорости и высоты. Она больше полагается на свои глаза и интуицию, чем на все
наши приборы. Пэт, она непревзойденный пилот.
— Ничего ты мне не покажешь, потому что я ничего не
хочу видеть. Два идиота! Наверняка она хитростью тебя в это втянула.
Он смотрел на дочь почти с ненавистью. Конечно, это только
ее вина. Маленькое упрямое чудовище. Надумала разбиться в аэропорту отца, в его
собственном самолете.
— Ни во что она меня не втягивала. Год назад я видел,
как она садилась в грозу вместе с Крисом. Я сразу понял, что это не он ведет
самолет, — признался Ник. — Если бы я тогда не вмешался, боюсь, они
оба уже погибли бы. Поэтому я и решил учить ее по-настоящему.
— Тогда, в грозу, самолет вел Крис!
— Нет, это была Кэсси! — Ник тоже пришел в ярость
оттого, что Пэт оказался таким непробиваемым. Он защищал давно устаревшие
принципы. — Ты что, слепой? У парня нет ни рук, ни смелости, ни интуиции.
Единственное, на что он способен, — это подняться, никуда не уклоняясь, и
точно так же опуститься обратно. Как обыкновенный подъемник… То же самое он
проделал на воздушном празднике и старался только для тебя. Да с чего ты взял,
что он смог бы вывести самолет из грозы? Говорю тебе, это сделала Кэсси.
Он взглянул на нее с видом собственника. И с удивлением
увидел, что девушка плачет, не спуская глаз с разъяренного отца.
— Да, папа, это сделала я, а не Крис. Ник сразу понял.
Он тогда набросился на меня и…
— Ничего не хочу слышать, Кассандра Морин! А ты
вдобавок ко всему еще и лгунья. Пытаешься отнять славу у собственного брата.
От такого обвинения у Кэсси дыхание перехватило. Она еще раз
убедилась: это безнадежная задача — пытаться переубедить отца. Может быть,
когда-нибудь в будущем… А скорее всего никогда.
— Дай ей шанс, Пэт. Прошу тебя. Дай ей только
возможность показать свое мастерство. Она это заслужила. А на будущий год я бы
хотел включить ее в число участников показательных выступлений.
— Нет, вы оба ненормальные. Два круглых идиота. Да
откуда ты знаешь, что она не убьет себя, тебя, меня и еще десяток людей на том
празднике?
— Потому что она летает лучше любого из
участников. — Ник старался сохранять спокойствие, однако чувствовал, что
начинает терять терпение. Слишком уж трудно разговаривать с Пэтом. — Она
летает лучше Рикенбекера, черт побери. Дай же ей это показать!
На этот раз он зашел слишком далеко. Затронул святыню —
командира девяносто четвертой воздушной эскадрильи. Пэт круто повернулся и,
широко шагая, направился к себе в контору, ни разу не оглянувшись. Дочери он
больше не сказал ни слова.
