Этот вопрос давно уже не давал ему покоя.
Кэсси вздохнула:
— Сама не знаю.
Она всегда говорила честно то, что думала. Не ее вина, если
Бобби честные ответы не устраивают. Ей всего девятнадцать, и она еще не готова
связать себя с кем-либо. А ее семья только этого и ждет.
— Все твердят мне, что я изменюсь, что замужество и
дети полностью меняют женскую натуру. Кажется, этого я больше всего и боюсь.
Мама говорит, что все женщины этого хотят.
Так почему же мне нужно лишь то, что было сегодня, и еще
ангар с самолетами?
Ник ухмыльнулся:
— И мне никогда ничего другого не хотелось. — Он
на секунду задумался. — Нет, это не совсем правда. В твоем возрасте мне
хотелось и другого. Я даже попытался…
Я очень старался, но ничего не получилось. И с тех пор я
боюсь женитьбы как огня. В моей жизни не хватает места и для самолетов, и для
семьи. Но ты-то, может быть, не такая, Кэсси.
И Нику действительно хотелось верить, что она другая, но не
для Бобби Стронга.
— А вот у отца, кажется, получилось и то и другое. Мы с
тобой, наверное, оба странные. Не такие, как все. А может быть, мы просто
трусы. Наверное, самолеты любить легче, чем людей.
Все так, если бы не сознание, что его-то она любит. Он ее
самый близкий друг, самый дорогой. Она знала, что и он любит ее, еще с детства.
Но теперь-то она уже не ребенок…
Ник с задумчивым видом слушал Кэсси. По-видимому, ее слова
насчет трусости заставили его задуматься.
— Знаешь, то же самое я говорил себе. И сегодня, глядя,
как ты делаешь «тройную петлю», потом «обратный штопор», потом «вращение», я
сказал себе: «Вот уж никогда бы не подумал, что Кэсси — трусиха».
Девушка расхохоталась и шутливо толкнула его в бок.
— Может быть, дело вовсе не в том, что мы такие
незадачливые, — продолжил Ник, — Просто не стоит связывать свою жизнь
с тем, кто тебе не подходит. Можешь мне поверить, я это попробовал.
— Ты хочешь сказать, что Бобби мне не подходит?
Кэсси говорила приглушенным тоном: Бобби терпеливо дожидался
на крыльце. Ему уже было известно о ее двойной победе.
— Я не могу этого знать наверняка, Кэсс. Это решать
только тебе. Но не слушай и тех, кто твердит, что он самый подходящий. Думай
сама. Если не подумаешь как следует, потом горько пожалеешь.
Ее тронула неожиданная мудрость этих слов. Она молча кивнула
и еще раз порывисто обняла Ника. За все, что он для нее сделал.
— Увидимся завтра на работе.
Кэсси собиралась провести в аэропорту все лето. Отец
разрешил ей бросить работу в ресторане. Теперь она будет работать только у него
за мизерную плату. Может быть, теперь он разрешит ей выполнять почтовые рейсы в
одиночку.
Может быть, ее успех на соревнованиях все изменит.
Кинув прощальный взгляд на Ника, Кэсси легко спрыгнула с
грузовика и пошла навстречу Бобби. Тот, конечно, радовался ее победам, но он
слишком долго ждал, переволновался и теперь ощущал сильное раздражение. Весь
день, работая в магазине у отца, он с ужасом ждал страшных новостей о
катастрофе на воздушном празднике. А она… Только посмотрите.., выглядит такой
спокойной, как будто ездила с сестрами в магазин за покупками.
— Это несправедливо по отношению ко мне, Кэсс. Я весь
день дрожал за тебя. Ты не представляешь себе, что это такое — воображать все
ужасы, которые могут произойти!
— Прости меня, Бобби. Я, наверное, виновата. Но для
меня сегодня особый день.
— Да, я знаю.
Он выглядел очень недовольным. Что она все время пытается
доказать? Никто из ее сестер не летает. Он не хочет, чтобы она летала, он ей
так и сказал. Конечно, сейчас не время выяснять отношения. Но Кэсси, казалось,
рассердилась не меньше его.
— Как ты можешь разговаривать со мной таким тоном?
* * *
Она уже слишком далеко зашла, назад пути нет. Воздушный
праздник, отступление отца, все эти занятия с Ником в течение многих месяцев…
Она уже наверху, в небе. И спускаться на землю не собирается, что бы ни говорил
Бобби: нравится ему это или нет. Он рассчитывал, что в конце концов заставит ее
измениться. Однако к концу лета понял, что собирается связать свою жизнь с
семьей летчиков, что голос крови значит больше, чем какие бы то ни было
помолвки и обручения. Сейчас он мог просить ее только об одном — быть осторожнее.
И Кэсси старалась быть осторожной, но не ради Бобби, а просто потому, что
хорошо знала свое дело. Она теперь постоянно летала. К осени, к тому времени
когда Джекки Кокрэн завоевала приз «Бендикс» в воздушных гонках от Бирбанка до
Кливленда, Кэсси начала выполнять для отца почтовые рейсы. К этому времени он
успел убедиться в ее мастерстве.
Кэсси летала с ним по всему штату и сама вела самолет. В
конце концов Пэт вынужден был признать, что Ник прав.
Конечно, в данном случае это случайность, не больше.
Обычно женщине нельзя доверять так, как мужчине.
Однако Кэсси — поразительно хороший пилот. Конечно, самой
девушке Пэт ничего такого не говорил.
Пошел второй год ее учебы в колледже Брэдли Всю зиму Кэсси
продолжала работать в аэропорту. Несколько раз оказывала помощь при несчастных
случаях. Когда могла, летала вместе с Ником. К следующей весне она стала
признанным членом команды аэропорта. Она поднималась в небо при малейшей
возможности. И разумеется, готовилась к очередному летнему воздушному
празднику. Иногда практиковалась вместе с Ником, вспоминала их тайные встречи и
совместные полеты. Теперь они могли свободно встречаться и беседовать в
аэропорту. При каждой возможности Кэсси старалась сопровождать его в почтовых
или грузовых рейсах.
Она все еще считала себя помолвленной с Бобби Стронгом,
однако в эту зиму его отец много болел, и Бобби приходилось больше времени
проводить в магазине. К Кэсси он теперь приезжал значительно реже. Но она,
занятая своими делами, казалось, даже не замечала этого.
В марте Гитлер оккупировал Чехословакию. Теперь все
почувствовали исходившую от него угрозу. Снова начались разговоры о войне и
возможном участии в ней Америки. Рузвельт продолжал утверждать, что на этот раз
ничего подобного не произойдет. Ник ему все так же не верил.
Весной 1939 года Чарлз Линдберг вернулся из Европы. О нем
говорили как о самом известном мастере высшего пилотажа, который держался в
стороне от европейской войны. Последнее особенно радовало Пэта. Что бы там ни
говорили другие, он верил каждому слову знаменитого летчика Для Пэта О'Мэлли
имя «Линдберг» по-прежнему оставалось священным.
— Это не наша война. Ник. Мы уже извлекли урок из
прошлых сражений.
В это Пэт твердо верил. Никому не удастся втянуть
Соединенные Штаты в очередную войну в Европе. Однако признаки приближения войны
чувствовались повсюду. Начались распри между Китаем и Японией. Муссолини
захватил Албанию. Гитлер уже посматривал в сторону Польши.
