Кэсси это пока мало волновало. Она думала только о
предстоящем летнем воздушном празднике. Девушка упорно трудилась, отрабатывая
развороты, «вращение» и некоторые новые аэробатические трюки, которые впервые
увидела на небольшом аэродроме в Огайо, куда летала вместе с Ником. Она
работала и над скоростью. Практиковалась каждую свободную минуту, какую удавалось
выкроить. К началу июня она окончила второй курс в колледже и, как ей казалось,
хорошо подготовилась к состязаниям.
Бобби все так же не одобрял ее участия в соревнованиях.
Его это по-прежнему раздражало. Однако теперь ему
приходилось заниматься собственными проблемами, связанными с магазином, и,
кроме того, он уже понял, что отговаривать Кэсси бесполезно. За весь июнь они
только один раз сходили вместе в кино — на экраны вышел новый фильм о Тарзане.
Наконец долгожданный день наступил. В четыре часа утра Кэсси
вместе с Ником уже была на аэродроме в Пеории. Крис с Пэтом собирались приехать
позже. В этом году Крис совсем не горел желанием участвовать в состязаниях. Он
поступил в колледж университета Западного Иллинойса в Макоме и весь год с
энтузиазмом занимался там, так что времени на тренировки почти не оставалось.
Тем не менее Пэт по-прежнему связывал все свои надежды только с сыном, а об
участии Кэсси в предстоящих состязаниях даже не упоминал.
Ник помог Кэсси заправить самолет. Они вместе все проверили.
В шесть часов утра он повел ее завтракать.
— Успокойся, — ободряюще улыбнулся он.
Ник хорошо помнил, как он себя чувствовал перед своим первым
выступлением на воздушном празднике. Это было сразу после войны. Пэт тогда
поехал вместе с ним. Уна даже привезла детей, и Кэсси тоже, хотя той
исполнилось всего два года.
Вспомнив об этом, Ник сразу почувствовал себя стариком. За
последние полтора года они с Кэсси так сблизились, что порой он забывал об их
разнице в возрасте. Между ними возникла связь, которую, казалось, ничем нельзя
разорвать.
Но иногда он почти насильно заставлял себя вспоминать о том,
что годится ей в отцы. Эта мысль причиняла ему настоящую боль. Сейчас ей
двадцать. Между ними восемнадцать лет разницы. Правда, он выглядит намного
моложе своего возраста и временами ощущает себя совсем мальчишкой. Даже Кэсси
часто выговаривала ему за то, что он ведет себя как ребенок. И все-таки факт
остается фактом — ему тридцать восемь, а ей всего двадцать… Он отдал бы все на
свете, чтобы сократить эту разницу хотя бы наполовину. Кэсси, похоже, это
совсем не смущало, ей абсолютно все равно. Но ему не все равно. Не говоря уж о
том, что она дочь его ближайшего друга и этого не изменишь. Пэту никогда не
понять, что происходит между ними. Ник сознавал, что это препятствие им не
преодолеть. Пэт согласился на то, чтобы его дочь летала, но дальше он не
пойдет.
Ник заказал Кэсси яичницу, сосиски, гренки и чашку черного
кофе. Но когда все это принесли, девушка только отмахнулась:
— Не могу. Ник. Я не голодна.
— Все равно поешь. Потом поймешь, что это необходимо.
Я знаю, что говорю, девочка. Не поешь как следует, и во
время «петель» и прочих фокусов у тебя от слабости коленки подогнутся. Давай,
будь умницей и съешь все. Иначе мне придется силой запихнуть в тебя еду. Боюсь,
официантка может не правильно меня понять.
По взгляду Ника Кэсси поняла — ему все равно, что скажет
официантка. И улыбнулась ему счастливой улыбкой.
— Ты совершенно невыносимый.
— А ты у меня умница. Особенно когда берешь первые призы.
Мне это очень нравится в девушках. По правде говоря, я и сегодня на это
рассчитываю.
— Не надо меня подталкивать. Сделаю все, что смогу.
Кэсси не меньше Ника жаждала завоевать первый приз.
Может быть, даже не один. Ради него, ради себя самой, но главное,
чтобы произвести впечатление на отца.
— Он тебя и так любит, ты же знаешь. Просто он
ненавидит признаваться в собственных ошибках. Но теперь-то он знает, какой ты
классный пилот. На прошлой неделе я слышал, как он разговаривал о тебе в
аэропорту с группой летчиков. Он просто не может заставить себя сказать об этом
тебе самой.
Ник знал Пэта О'Мэлли лучше, чем его дочь. Несмотря на
укоренившееся раздражение по отношению к женщинам-летчицам, несмотря на внешнюю
грубость, Пэт невероятно гордился дочерью и в то же время отчаянно стеснялся
это показать.
— Может быть, сегодня, если я загребу кучу призов, он
наконец признает, что я летаю нормально… Я имею в виду, признает вслух, скажет
об этом мне самой, а не каким-то там летчикам.
Иногда отец действительно выводил ее из себя. Вечно он
нахваливает Криса, который не может и не любит летать. И никогда ни слова о
ней.
— Неужели его слова и в самом деле так много значат для
тебя?
Ник ел бифштекс с яичницей. Несмотря на то что он сегодня не
собирался показывать фигуры высшего пилотажа, себе он тоже заказал плотный
завтрак.
— Да, наверное. Вот хочу их услышать от него, и все
тут.
Хочу почувствовать, что это такое.
— Ну услышишь, и что дальше?
— Да ничего, наверное. Буду продолжать летать.
— А потом окончишь колледж и станешь учительницей.
Нику нравилось об этом говорить, хотя ни он, ни Кэсси не
верили в ее будущую преподавательскую карьеру.
— Я бы лучше учила других летать, как ты.
Кэсси сделала глоток кофе.
— Ну да. И еще летала бы с почтой. Завидная судьба для
выпускницы колледжа.
— Ну-ну, не надо так переживать. Ник. Всему, что я
умею, я научилась от тебя.
Она на самом деле так думала. Прежде чем Ник успел
возразить, их прервали. Несколько молодых людей закончили завтракать и в
нерешительности остановились рядом с их столиком, поглядывая то на Ника, то на
Кэсси.
— Ты знаешь этих ребят? — спросил Ник. Кэсси
покачала головой. Она никого из них никогда не видела.
В конце концов один из молодых людей несмело подошел ближе.
Долго смотрел то на Ника, то на Кэсси и наконец решился. В этот момент он
выглядел совсем мальчишкой.
— Простите, вы не… Вы ведь Кинжал Гэлвин? — Он
перевел глаза на Кэсси:
— А вы… Кэсси О'Мэлли?
— Да, — ответила Кэсси, прежде чем Ник успел
что-нибудь произнести.
— Меня зовут Билли Ноулэн. Я из Калифорнии. Мы
выступаем сегодня на воздушном празднике. Я вас там видел в прошлом
году. — Он сильно покраснел от смущения. — Вы грандиозно летали.
Ник едва не застонал. Билли Ноулэн, со своими взлохмаченными
светлыми волосами и крупными веснушками, выглядел лет на четырнадцать, не
больше, хотя на самом деле ему было двадцать четыре.
— Мой отец вас знал, — обратился парень к
Нику. — Он летал в девяносто четвертой эскадрилье, его подбили. Возможно,
вы его уже не помните… Томми Ноулэн.
