— Потрясающе! — воскликнул Уильямс. — Просто
великолепно!
— Вообще-то я собиралась надеть свой старый
комбинезон, — пошутила Кэсси, — но оказалось, что Нэнси отдала его в
чистку.
— Я очень разочарован, — не растерялся Десмонд.
По дороге они говорили о новом самолете, который, как она
знала, сейчас разрабатывался инженерами компании. Кэсси сразу задала несколько
вопросов о конструкции фюзеляжа. Как всегда, глубина ее суждений произвела на
Уильямса сильное впечатление.
— Откуда вы так много знаете о самолетах, Кэсси?
— Просто я их очень люблю. Для меня они.., как любимые
игрушки для детей. Всю жизнь я играла с самолетами, в Девять лет в первый раз
собрала мотор. Отец стал давать мне работу у себя в аэропорту, когда мне
исполнилось пять лет.
Но потом, узнав, что я научилась летать, пережил настоящий
шок. Копаться в моторах — это сколько угодно, а вот летать — это только для
мужчин, считал он.
— Трудно поверить.
Для Десмонда это звучало чуть ли не отзвуком первобытных
времен.
— Да, знаю. Он такой симпатичный старый динозавр, но я
его очень люблю. Понимаете, он ведь тогда выбросил вашу визитную карточку. Ну,
когда вы в первый раз приезжали к нам в аэропорт.
— Я подозревал что-то в этом роде. Поэтому и вернулся.
И теперь очень рад, что поступил именно так. Подумать только,
что я мог потерять.., что могла бы потерять вся страна…
Это можно назвать настоящей трагедией.
Фраза прозвучала и в самом деле трагично. Однако Кэсси
только рассмеялась. Какие страшные слова! Все это чепуха, ей-то лучше знать.
Она счит??ла, что знает себе цену. Да, она неплохой пилот, но совсем не идеал,
каким он хочет ее представить, и не гений. И уж тем более не красавица.
Однако вся Америка уже думала по-другому. Американцы были
согласны с Десмондом Уильямсом.
Машина подъехала к Лос-Анджелесу. Кэсси осматривалась
вокруг. Она уже узнавала окрестности, но еще не догадалась, какой ресторан он
выбрал.
— Куда мы пойдем?
— В «Трокадеро».
Оказавшись в вестибюле, Кэсси сразу поняла, что это один из
самых роскошных ресторанов. В полутемном зале оркестр играл румбу.
— Ты ведь здесь еще не бывала, Кэсси?
Она покачала головой, явно потрясенная и окружавшей ее
роскошью, и тем, что оказалась здесь в его обществе. В свои двадцать лет она
еще не видела ничего подобного — Нет, сэр.
Он наклонился к ней ближе, коснулся ее руки.
— Можешь называть меня Десмонд.
Он ободряюще улыбнулся, а Кэсси вспыхнула. Как странно..,
вдруг оказаться с ним чуть ли не в приятельских отношениях. Он такой важный, он
ее босс, и потом.., он намного старше.
— Да, сэр… Я хочу сказать, Десмонд.
На лице ее все еще горел румянец. Их подвели к столику для
самых именитых посетителей.
— Вообще-то «сэр Десмонд» тоже неплохо звучит. Как я
раньше об этом не подумал?
Кэсси рассмеялась, немного оправившись от смущения.
Он помог ей сделать заказ. Очень скоро она почувствовала
себя легко и свободно, несмотря на непривычность всего, что ее здесь окружало.
Десмонд Уильямс ни разу не дал ей почувствовать себя невежественной дурочкой.
Напротив, он обращался с Кэсси так, словно для него большая удача — оказаться здесь
вместе с ней. И словно для них обоих это значительное событие. Он с
необыкновенным искусством заставил ее забыть о смущении и почувствовать себя
здесь как дома. Вскоре, еще до того как им подали обед, она уже беззаботно
смеялась и танцевала с ним. Танцевала в его объятиях так, как будто
наслаждалась этим уже много лет. Фоторепортерам удалось сделать великолепный
снимок, на котором Кэсси улыбалась Уильямсу с таким видом, как будто безмерно
обожала его.
Увидев этот снимок в газете на следующий день, Кэсси
испытала чувство страшной неловкости. Фотография производила такое впечатление,
как будто у них с Десмондом любовная связь. Ничего неподобающего не произошло,
ничего даже сколько-нибудь романтического, однако во взгляде, которым он
смотрел на нее, чувствовалось нечто непередаваемо интимное.
Но ведь и в самом деле все осталось по-прежнему. Он ее босс,
человек, который ее «открыл», который дал ей небывалые возможности. Она ему
безмерно благодарна. Но больше между ними ничего нет. Интересно, заметит ли
снимок кто-нибудь еще? Скажет ли кто-нибудь из тех, с кем она работала, хоть
слово по этому поводу?
Но никто не сказал ни слова. А через три дня ей позвонил
Ник. Ночью он должен лететь с почтой в Сан-Диего и на следующее утро, в
субботу, может быть в Лос-Анджелесе. Он поинтересовался, свободна ли Кэсси. Да,
в субботу она свободна и сможет провести с ним целый день. Правда, на вечер у
нее намечено посещение благотворительного бала в сопровождении одного из
молодых людей, подобранных Нэнси Фэйрстоун, но ради Ника она это с радостью
отменит.
После того как они договорились о встрече у нее на квартире,
Ник больше не мог сдерживаться:
— Что происходит, Кэсс? Уильямс к тебе клеится или ты в
него втюрилась?
— Ты это о чем?!
— Вчера в Чикаго я увидел фотографию в газете. Вы
неплохо смотритесь вместе.
В голосе Ника прозвучало нечто такое, чего Кэсси до сих пор
никогда не слышала, и ей это не понравилось.
— Я работаю на него, если ты об этом забыл. Он
пригласил меня пообедать. Вот и все. Я его интересую не больше, чем любой из
инженеров. Так что прекрати болтать глупости, Ник.
— Боюсь, ты слишком наивна. И платье на фотографии
совсем не выглядит рабочей одеждой.
Он злился, он ревновал, он сожалел о том, что отец позволил
ей работать на Уильямса. Эти испытательные полеты слишком опасны. Но сейчас его
больше беспокоили не полеты, а то, как смотрел на нее Уильямс на той
фотографии.
— Ник, это был деловой обед, ничего больше. И с его
стороны это всего лишь простая любезность. Боюсь, я ему дико наскучила за этот
вечер. А что касается платья… Хочешь верь, хочешь нет, но это действительно моя
рабочая одежда. Все платья покупает для меня компаньонка. Каждый вечер меня
заставляют выезжать на светские приемы, словно дрессированную собачку,
показываться в обществе и позировать для фоторепортеров. Это называется «связи
с общественностью».
— Что-то не очень похоже на работу. Тем более на
пилотаж.
Ника снедало раздражение, вызванное тоской. Он не видел
Кэсси уже больше месяца. Он до боли тосковал по ней. До сих пор у нее так и не
нашлось времени приехать домой. Ник сам поражался тому, как сильно по ней
скучает. Как будто он лишился части собственного тела. Или потерял лучшего
друга.
И то, что Уильямс пригласил ее обедать, ему совсем не
понравилось.
