Он словно неожиданно вернулся в свою молодость и временами
забывал обо всем. Такого уже давно с ним не случалось.
Десмонд был потрясен.
— Оказывается, я тебя совсем не знал… Ты опасная
женщина, — хрипло произнес он однажды, оторвавшись от Кэсси.
Он наслаждался ее телом больше, чем сам от себя ожидал.
Он обнаружил в ней искренность и теплоту, которые делали
страсть непреодолимой и одновременно необычайно трогали и подкупали его.
— Может быть, мне бросить авиацию? Будем лучше лежать в
постели и делать детей. — Поймав себя на этих словах, Кэсси едва не
застонала вслух.
Ну вот, она стала такой же, как сестры. А может быть, с ними
произошло то же самое? Как, оказывается, легко унестись на волнах страсти в
объятиях человека, которого любишь. Забыть обо всем, кроме плотских радостей,
за которыми неизбежно следует естественный результат.
Сейчас они лежали в постели, насытившись друг другом,
соприкасаясь горячими влажными телами.
— Я всегда считала, что сестры многое в жизни потеряли,
выйдя замуж так рано и все время рожая детей. А сейчас мне кажется, я понимаю,
как это произошло. Так легко позволить себе ни о чем не думать, быть просто
женщиной, любить и рожать детей.
Десмонд покачал головой:
— Ты себе не можешь этого позволить, Кэсс. У тебе
гораздо более высокое предназначение.
— Возможно. — Пусть будет так. Однако сама Кэсси
сейчас ощущала свое предназначение лишь в том, чтобы лежать в его объятиях.
Ничего другого ей и не хотелось. Только принадлежать ему, навсегда. — И
все же наступит день, когда мне захочется иметь детей. Ты ведь сам говорил, что
если мне этого действительно захочется, то не будешь против.
— Но не сейчас. Сейчас тебе предстоят гораздо более
важные дела. Очень важные.
В этот момент он снова напомнил ей школьного учителя.
Кэсси усмехнулась. Повернулась к нему, медленно и
возбуждающе провела пальцами по его телу.
— А по-моему, есть кое-что и поважнее…
Десмонд рассмеялся и уступил…
Они оторвались друг от друга в полном бессилии, когда солнце
уже садилось. Их утомленные тела раскинулись на белом песке пляжа, словно
выброшенные на берег гигантской волной.
* * *
— Как прошел медовый месяц? — кричали репортеры.
Как всегда, они каким-то образом узнали, когда Уильямсы должны вернуться, и
встречали их лимузин у дома на лужайке. Порой их осведомленность ставила Кэсси
в тупик. Каким образом им всегда удается выяснить, куда она едет, когда
возвращается и где находится?
Новобрачные буквально не могли подойти к дверям. Как обычно,
Десмонд остановился на несколько минут, и за это время репортеры успели нащелкать
массу фотографий На следующий день на обложке журнала «Лайф» появился снимок,
запечатлевший, как Десмонд на руках переносит Кэсси через порог своего дома.
С этого момента медовый месяц для Кэсси закончился.
Им удалось провести вдали от всех две идиллические недели,
однако на следующее же утро после возвращения Десмонд разбудил ее в три часа
утра, а в четыре она уже тренировалась, как и раньше, на «Северной звезде».
Они работали в изнурительном режиме. Кэсси и Билли тысячу
раз отрабатывали каждый шаг, проигрывали всевозможные неожиданные ситуации,
взлет и посадку сначала на одном моторе, потом на двух, полет при заглохших
моторах, приземление на самой короткой посадочной полосе, при сильнейших
перекрестных ветрах, вообще посадку при любых условиях — от труднейших до
невозможных. Они без конца проводили многочасовые тренировочные полеты на
дальние расстояния. В свободное же от полетов время занимались изучением
маршрутов, климатических карт, таблиц расхода горючего.
Они беседовали с инженерами, конструкторами и механиками,
обсуждали все мыслимые возможности и детали ремонта, если в таковом возникнет
необходимость. Билли, кроме того, часами практиковался с радиоаппаратурой, а
Кэсси на тренажере училась летать вслепую при любых условиях.
Они с Билли составили отличную команду. Оба прекрасно летали
и отличались большой выносливостью. К апрелю они легко выполняли такие трюки,
которые обеспечили бы им победу на любых показательных соревнованиях. Каждый
день они проводили по четырнадцать часов за совместной работой. Десмонд
привозил Кэсси на аэродром в четыре часа утра и приезжал за ней в шесть вечера.
Привозил ее домой, где она принимала ванну, после чего они быстро обедали, а
затем Десмонд удалялся в свой кабинет с портфелем, полным бумаг.
Просматривал записи, планы и маршруты, организовывал
бесперебойную подачу горючего во все пункты, где они будут останавливаться.
В последнее время ему еще приходилось иметь дело с
бесчисленными запросами по поводу виз. И конечно же, он вел переговоры о
будущих газетных и журнальных статьях и о книгах. Часто он привозил с собой
бумаги и для Кэсси — сведения о погодных условиях по всему земному шару, о
новых достижениях в авиации или о потенциально опасных участках предстоящего
маршрута. Так что каждый вечер Кэсси приходилось еще выполнять нечто вроде
домашнего задания. После длинного утомительного дня ей это вовсе не улыбалось.
Ей хотелось хотя бы изредка поехать с ним куда-нибудь пообедать или пойти в
кино. В конце концов, она молодая женщина, ей всего двадцать один год, а он обращается
с ней как с роботом. Лишь изредка они выезжали на светские мероприятия, которые
Десмонд считал полезными для дела и на которых, по его мнению, публика должна
была видеть Кэсси.
Однажды вечером он принес домой толстую кипу бумаг и газет и
подчеркнул, что их необходимо просмотреть как можно скорее.
— Послушай, мы что, ничем другим, кроме подготовки к
этому перелету, больше не можем заниматься? — спросила Кэсси.
— Сейчас нет. Развлекаться будешь следующей зимой. Если
только не задумаешь поставить какой-нибудь новый невиданный рекорд. А сейчас
занимайся делом.
— Мы и так только этим и занимаемся.
Десмонд смотрел на нее неодобрительно:
— Может, ты хочешь кончить так же, как Эрхарт?
Он теперь слишком часто это повторял. Кэсси надоело это
слышать.
Она с раздражением взяла бумаги, пошла наверх в свой кабинет
и громко хлопнула дверью. Позже она перед ним извинилась, и Десмонд, как
всегда, сказал, что все понимает.
— Кэсси, я хочу, чтобы ты была готова абсолютно ко
всему, чтобы не было ни одного просчета, ни единого промаха.
Тем не менее оба сознавали, что есть вещи, которые
невозможно предусмотреть, например, грозы или неожиданные неполадки с мотором.
Даже на Пэта тщательность приготовлений произвела сильное
впечатление. Да, Десмонд Уильямс — просто гений во всем, что касается
планирования и точности. И еще больший гений в вопросах рекламы, воздействия на
общественное мнение. Пусть порой он бывает чересчур дотошным и непреклонным, но
ведь все это ради безопасности Кэсси, ради ее успеха.
