Динни слушала оцепенев. Вдруг Ферз рассмеялся.
– Но мы не мертвецы, вот в чём несчастье, – мы не мертвецы! Если мы хотя бы могли умереть! Все эти мученики – не мертвецы: они по-своему способны страдать – так же, как вы, сильнее, чем вы. Мне ли не знать? А где лекарство?
Ферз схватился за голову.
– Как замечательно было бы его найти! – сочувственно вставила Динни.
Он удивлённо взглянул на неё:
– Лекарство? Погуще развести лак – вот и всё, что мы делаем и будем делать.
У Динни так и просилось на язык: "А тогда зачем же убиваться?" – но она сдержалась и сказала только:
– Может быть, вы и найдёте лекарство, но это требует терпения и спокойствия.
Ферз расхохотался.
– Я, наверно, до смерти надоел вам.
Динни незаметно выскользнула из комнаты.
XXIII
Ресторан "Пьемонт", это прибежище людей, которые все знают, был полон всезнающими людьми: одни из них уже успели насытиться, другие только начинали насыщаться. Они тянулись друг к другу, словно еда была звеном, соединяющим их души, и сидели по двое, а порой и вчетвером и впятером. Лишь кое-где попадались отшельники, пребывавшие в дурном настроении и мрачно поглядывавшие вокруг поверх длинных сигар. Между столиками носились проворные худощавые официанты, и на лицах их было написано неестественное напряжение – следствие перегрузки памяти. Лорд Саксенден и Джин, сидевшие в углу со стороны входа, успели съесть омара, выпить полбутылки рейнвейна и поболтать о всякой всячине, прежде чем она медленно отвела глаза от опустошённой клешни, подняла их на пэра и спросила:
– Итак, лорд Саксенден?
Он перехватил этот брошенный из-под густых ресниц взгляд, и глаза его слегка выпучились.
– Недурной омар, а? – спросил он.
– Потрясающий.
– Я всегда захожу сюда, когда хочу вкусно поесть. Официант, вы собираетесь подать нам куропатку?
– Да, милорд.
– Так поторопитесь. Попробуйте рейнвейн, мисс Тесбери, вы ничего не пьёте.
Джин подняла свой зеленоватый бокал:
– Вчера я стала миссис Хьюберт Черрел. Об этом напечатано в газетах.
Щеки лорда Саксендена чуть-чуть надулись, – он раздумывал: "В какой мере это касается меня? Интереснее эта юная леди, когда она свободна или когда она замужем?"
– Вы не теряете времени, – сказал он и взглянул на неё так пристально, словно его глаза искали доказательств тому, что её положение изменилось. – Знай я об этом, я не осмелился бы пригласить вас позавтракать без мужа.
– Благодарю вас, он сейчас будет здесь, – ответила Джин и взглянула из-под ресниц на пэра, глубокомысленно осушавшего свой бокал. – Есть у вас новости для меня?
– Я видел Уолтера.
– Какого Уолтера?
– Министра внутренних дел.
– Это ужасно мило с вашей стороны!
– Да, ужасно. Терпеть его не могу. Не будь волос, голова у него была бы форменное яйцо.
– Что он сказал?
– Юная леди, никто ни в одном официальном учреждении никогда ничего вам не скажет. Там не говорят, а "продумывают вопрос". Так и подобает власти.
– Но он, разумеется, прислушается к тому, что вы говорите. Что же вы сказали?
Ледяные глаза лорда Саксендена, казалось, ответили: "Ну, знаете, это уж слишком!" Но Джин улыбнулась, и они постепенно оттаяли.
– Вы самая непосредственная девушка, с какой я сталкивался. По существу, я сказал ему: "Уолтер, прекрати это!"
– Как чудесно!
– Ему это не понравилось. Он, видите ли, поборник законности.
– Можно мне повидаться с ним?
Лорд Саксенден расхохотался. Он смеялся, как человек, нашедший нечто очень драгоценное.
Джин выждала, пока он успокоится, и сказала:
– Итак, я еду к нему.
Последовавшую за этим паузу заполнила куропатка.
– Послушайте, – неожиданно начал лорд Саксенден, – если уж вы действительно решили это сделать, то есть один человек, который может устроить вам встречу. Это Бобби Ферар. Он работал с Уолтером, когда тот был министром иностранных дел. Я дам вам к нему записку. Сладкого хотите?
– Нет, благодарю. Но я бы выпила кофе. А вот и Хьюберт.
У входа, выскочив из вращающейся двери-клетки, стоял Хьюберт, отыскивая глазами жену.
– Позовите его сюда.
Джин пристально посмотрела на мужа. Лицо его прояснилось, и он направился к ним.
– Ну и взгляд у вас! – пробормотал лорд Саксенден, поднимаясь. Здравствуйте. Ваша жена – замечательная женщина. Хотите кофе? Здесь недурной бренди.
Пэр вынул карточку и написал на ней чётким, аккуратным почерком:
"Роберту Феррару, эсквайру, М. И. Д.
Уайтхолл.
Дорогой Бобби.
Примите моего молодого друга миссис Хьюберт Черрел и, если возможно, устройте ей встречу с Уолтером.
Саксенден".
Затем подал карточку Джин и потребовал счёт.
– Хьюберт, покажи лорду Саксендену свой шрам, – распорядилась Джин и, расстегнув манжету, закатала мужу левый рукав. На фоне белой скатерти синевато-багровый рубец выглядел особенно странным и зловещим.
– Н-да! – выдавил лорд Саксенден. – Полезный удар!
Хьюберт опустил рукав.
– Джин вечно вольничает, – проворчал он.
Лорд Саксенден уплатил по счёту и предложил Хьюберту сигару:
– Простите, мне пора удирать. А вы оставайтесь и допивайте кофе. До свидания, и желаю вам обоим успеха!
Он пожал им руки и стал пробираться между столиками. Молодые люди смотрели ему вслед.
– Странно! Деликатность, насколько мне известно, не относится к числу его слабостей, – удивился Хьюберт. – Ну как. Джин?
– Что означает М.И.Д.?
– Министерство иностранных дел, моя провинциалочка.
– Допивай бренди, и едем к этому человеку.
У подъезда молодожёнов окликнули:
– Кого я вижу! Капитан! Мисс Тесбери!
– Моя жена, профессор.
Халлорсен сжал им руки:
– Ну, не замечательно ли? У меня в кармане каблограмма, капитан. Она вполне заменит свадебный подарок.
Через плечо Хьюберта Джин прочла:
"Реабилитирующие показания Мануэля высылаем почтой тчк Американское консульство Ла Пас".
– Великолепно, профессор. Не хотите ли зайти с нами в министерство иностранных дел? Мы должны повидаться с одним человеком насчёт Хьюберта.
