– Куда тебя отвезти, Динни?
– На Маунт-стрит.
– Значит, останешься там?
– Да, до пятницы.
– Мы забросим тебя, а потом я съезжу к себе в клуб. Отвезёте меня вечером домой, Джин?
Джин, не оборачиваясь, наклонила голову, и машина проскользнула между двумя ярко-красными автобусами, водители которых одновременно употребили одно и то же выразительное словечко.
В голове Динни шло бурное брожение. Решится ли она позвонить Стэку, чтобы тот протелефонировал ей, когда явится её отец? Если да, можно будет рассчитать с точностью до минуты, когда ей прийти к Уилфриду. Динни относилась к тем, кто умеет сразу находить общий язык с прислугой. Не успевала она проглотить картофелину, которую ей клал в тарелку лакей, как тот уже чувствовал, что девушка бессознательно признает его человеком. Она никогда не забывала прибавить «благодарю» и редко уходила, не сказав слугам двух-трёх слов, свидетельствовавших о её интересе к ближнему. Динни встречалась со Стэком всего три раза, но твёрдо знала, что для него она – человек, хотя и не родилась в Барнстепле. Она вызвала в памяти его облик: уже немолодое аскетическое лицо, чёрные волосы, крупный нос, выразительные глаза и губы, искривлённые иронической, но в то же время благожелательной улыбкой. Он держался прямо, двигался быстро. Она представляла себе, как он смотрит на неё с таким выражением, словно размышляет: "Смогу ли я поладить с ней, раз уж гак случилось? Смогу". Она догадывалась, что он безгранично предан Уилфриду. Динни решила рискнуть. Когда её высадили на Маунтстрит и машина уехала, девушка подумала: "Хорошо мне, – я никогда не буду отцом!"
– Можно позвонить, Блор?
– Разумеется, мисс.
Динни назвала номер Уилфрида.
– Это Стэк? Говорит мисс Черрел… Не окажете ли мне маленькую услугу? Мой отец зайдёт сегодня к мистеру Дезерту. Да, генерал сэр Конуэй Черрел. Не знаю, в котором часу, но хочу сама явиться в то же время… Вы позвоните мне сюда, как только он придёт? Буду ждать – Очень, очень признательна… Мистер Дезерт здоров?.. Не говорите, пожалуйста, что я приду… Да, да, ни ему, ни моему отцу. Ещё раз благодарю!
"Всё в порядке, – подумала она. – Если, конечно, я правильно поняла отца. Там напротив есть картинная галерея. Я увижу в окно, когда он выйдет".
До завтрака, за который она села вдвоём с тёткой, звонка не последовало.
– Твой дядя ездил к Джеку Масхему, – объявила леди Монт в середине завтрака. – В Ройстон. И привёз обратно второго, ну, этого, похожего на мартышку. Они будут молчать, но Майкл говорит, что не надо, Динни.
– Чего не надо, тётя Эм?
– Публиковать поэму.
– Да, но он всё-таки её опубликует.
– Зачем? Так хороша?
– Лучше всего, что он написал.
– Совершенно лишнее.
– Уилфрид не стыдится себя, тётя Эм.
– Как это неприятно для тебя! Я думаю, гражданский брак тебя не устроит?
– Я сама предложила ему это, милая тётя.
– Поражаюсь тебе, Динни!
– Он не согласился.
– Слава богу! Не хочу, чтобы ты попала в газеты.
– Я не больше, тётя.
– Флёр попала в газеты за клевету.
– Помню.
– Как называется та штука, которая летит обратно и бьёт тебя, если промахнёшься?
– Бумеранг.
– Я же знала, что это австралийское. Почему у австралийцев такой выговор?
– Право, не знаю, тётя.
– И там ещё кенгуру. Блор, налейте мисс Динни.
– Благодарю, тётя Эм. Я больше не хочу. Можно мне спуститься вниз?
– Спустимся вместе.
Леди Монт встала и, склонив голову набок, посмотрела на племянницу:
– Дышать поглубже и есть морковь для охлаждения крови. Что такое
Гольфштрем? Откуда он взялся?
– Из Мексики, тётя.
– Я читала, там водятся угри. Ты уходишь?
– Я жду телефонного звонка.
– Когда телефонистки говорят: "Выз-з-зываю", – у меня начинают ныть зубы. А они славные девушки, я уверена. Кофе?
– Да, пожалуйста!
– Действует. От него становишься сбитым, как пудинг.
"Тётя Эм всегда видит больше, чем мы предполагаем", – подумала
Динни.
– В деревне влюбляться хуже, – продолжала леди Монт. – Там кукушки. Кто-то говорил, что в Америке их нет. Может быть, там не влюбляются. Твой дядя, наверно, знает. Он привёз оттуда историю про какого-то папашу из Нупорта. Но это было давным-давно. Я вижу человека насквозь, – сделала непостижимый вывод леди Монт. – Куда поехал твой отец?
– В свой клуб.
– Ты сказала ему, Динни?
– Да.
– Ты же его любимица.
– Нет, не я, а Клер,
– Вздор!
– Ваш роман протекал гладко, тётя Эм?
– У меня была хорошая фигура, – ответила тётка. – Может быть, чуть пышноватая, но в то время так полагалось. Лоренс был у меня первым.
– Серьёзно?
– Если не считать мальчиков из хора, нашего грума и двух-трёх офицеров. Там был ещё один капитан с чёрными усиками. Но когда тебе четырнадцать, это не имеет значения.
– Ваш роман протекал, наверно, вполне пристойно?
– Нет, твой дядя был очень страстный. Девяносто первый год. Тридцать лет не было дождя.
– Такого сильного?
– Нет, вообще никакого. Я только забыла, где. Телефон!
Динни подбежала к аппарату на секунду раньше дворецкого:
– Это меня, Блор. Благодарю.
Она схватила трубку дрожащей рукой:
– Да?.. Понятно… Благодарю, Стэк… Очень, очень признательна…
Блор, не вызовете ли такси?
Динни примчалась на такси в галерею, расположенную напротив дома
Дезерта, купила каталог, поднялась наверх и встала у окна. Здесь, под предлогом детального изучения экспоната N 35, который именовался "Ритм", хотя, как показалось девушке, на то не было никаких оснований, она впилась глазами в подъезд на противоположной стороне улицы. После телефонного звонка прошло всего семь минут. Отец ещё не мог уйти. Однако вскоре она увидела, как он появился в дверях и вышел на улицу. Динни проводила его взглядом. Голова генерала была опущена, он несколько раз покачал ею. Лица не было видно, но девушка представляла себе, какое на нём сейчас выражение.
"Кусает усики, – подумала она. – Бедный, бедный!"
Как только генерал завернул за угол, Динни скатилась вниз по лестнице, перебежала улицу и взлетела на второй этаж. Остановилась у квартиры Уилфрида, протянула руку к звонку и помедлила. Затем позвонила.
