– Именно это я имею в виду. Но в ваших устах это звучит
сладчайшей музыкой.
– Да это же изумительно! Уверен, они счастливы будут
узнать твою историю. Кстати, что это значит – четыре соседки? Девочки по
вызову, что ли?
– Размечтались! – Грейс не боялась его. Правда, он
ее отчаянно раздражал и становился все более ей противен. – Они
фотомодели.
– Так они все говорят.
– Они зарегистрированы в том самом агентстве, где я
служу.
– Н-да, плохо дело… И тем не менее мне необходим твой
новый адрес… но, разумеется, если ты предпочтешь отправиться за решетку…
– О, ради Бога, Маркес! – Грейс продиктовала ему
адрес, и темная бровка-червячок поползла вверх.
– Лейк-Шор-драйв? А как ты собираешься рассчитываться
за эту роскошь?
– Мы разделили квартплату на пятерых, и вышло по двести
долларов. – Грейс не собиралась сообщать Маркесу о деньгах, полученных по
договоренности с Фрэнком Уиллисом. Луис Маркес не имел никакого права знать об
этом. К тому же нынешний ее заработок позволял оплачивать новое жилье, конечно,
ей придется экономить.
– Непременно погляжу, где ты устроилась, –
ухмыльнулся Маркес, и Грейс передернуло.
– Не сомневаюсь. Хотите назначить время и дату? –
с надеждой в голосе спросила она.
Но он не намеревался быть настолько снисходительным
– Зайду, когда случится проходить мимо.
– Прекрасно. Тогда сделайте одолжение, – Грейс с
грустью взглянула на него, – не говорите им, кто вы такой.
– А что я должен сказать?
– Мне все равно. Скажите, что продаете мне машин. Что
угодно. Но ради Бога, не говорите, что я…
– Придется быть паинькой, Грейс. – Он взглянул на
нее со значением, и тайный смысл его слов не ускользнул от Грейс. – Иначе
я вынужден буду открыть им правду.
Грейс смотрела на Маркеса – и вдруг, неведомо отчего, этот
маленький безобразный человечек показался ей похожим на Бренду. Ноги ее снова
были связаны. Но на этот раз Луана не явится, чтобы спасти ее.
Глава 7
Девушки великолепно ладили друг с другом. Никогда не
возникало недоразумений с квартплатой или с уборкой, все были милы и
обходительны. Они дарили друг другу приятные маленькие подарки, покупали
печенье и конфеты к общему чаю. Все складывалось как нельзя лучше. Грейс еще
никогда в жизни не была так счастлива. Всякий день, просыпаясь, она думала, уж
не сон ли все это.
Девушки даже пытались познакомить Грейс со своими друзьями,
но она отказывалась наотрез. Одно дело – общие чаепития, другое – мужчины. Она
не обнаруживала ни малейшего желания познакомиться с кем-либо – это лишь
осложнило бы ей жизнь. В свои двадцать лет она куда с большим удовольствием
оставалась дома с книжкой или весь вечер смотрела телевизор. Свобода казалась
Грейс даром Божьим, и ей ничего больше не было нужно от жизни. А уж тем более
никаких романов. Она не желала ни с кем встречаться, и, как она думала, этого
никогда не будет.
Подруги сначала поддразнивали ее, а потом пришли к заключению,
что у Грейс есть некая романтическая тайна. Две девушки уверены были, что она
по секрету от всех встречается с женатым мужчиной – к этому выводу они пришли,
когда она стала пропадать вечерами три раза в неделю – по понедельникам,
четвергам и воскресеньям, возвращаясь порой за полночь.
Грейс подумывала о том, чтобы открыться подругам, но со
временем обнаружила, что их буйная фантазия работает как раз в нужном для нее
направлении. И постепенно они отстали от нее – предложения романтического толка
прекратились, а Грейс только этого и надо было. Иными словами, она жила именно
так, как ей хотелось.
На самом же деле ее вечерние отлучки стали воистину смыслом
ее земного существования. Поселившись в роскошном доме, Грейс тотчас же
принялась подыскивать подходящее место для работы три раза в неделю. Не ради
денег, нет – просто чтобы расплатиться с людьми за свое благополучие. Она
чувствовала себя слишком счастливой, чтобы сидеть сложа руки и никому не
помогать. Она клялась самой себе, что непременно станет это делать, – еще
тогда, в Дуайте, лежа на нарах, болтая с Салли или работая с Луаной.
Поиски подходящего места заняли целый месяц. Спросить
напрямик было не у кого, но она внимательно просматривала газеты, а однажды по
телевизору наткнулась на передачу о госпитале Святой Марии. Это был кризисный
стационар для женщин и детей, располагался он в старом кирпичном доме. Когда
она впервые попала туда, то увиденное глубоко потрясло девушку. Краска на
стенах облупилась, голые лампочки сиротливо свисали с потолков. Повсюду с
визгом бегали дети, слонялись из стороны в сторону женщины. Большинство из них
выглядели бедными, чуть ли не нищими, многие были беременны, в глазах у всех
застыло отчаяние. Чуть ли не каждая была жертвой насилия, многим с трудом
удалось избежать смерти. Все выглядели испуганными, а кое-кто навсегда потерял
рассудок…
Делами стационара заправлял доктор Пол Вайнберг, молодой
психолог, который живо напомнил Грейс Дэвида Гласса, и впервые после переезда в
Чикаго она отчаянно затосковала по Молли. Как хорошо было бы сейчас поговорить
с ней, рассказать ей обо всем. Увиденное глубоко тронуло и даже ранило Грейс.
Здесь работали в основном добровольцы, а оплачиваемых сотрудников была лишь
жалкая горстка – „ основном интерны, будущие психиатры да еще несколько
дипломированных сиделок. Женщинам и детям, живущим здесь, необходимы были
медицинская помощь, советы психолога, многим негде было жить. Они отчаянно
нуждались в одежде, и нежности и заботе – словом, дружеской руке, за которую
мигли бы ухватиться, чтобы не соскользнуть в пропасть. А для Грейс визиты в
госпиталь Святой Марии были лучом света во тьме, это было место, где
возрождались души, где людей собирали воедино из осколков…
Но эта тяжелая работа была благом и для самой Грей. Теперь
ее жизнь обретала ценность. Она вызвалась трудиться в стационаре трижды в
неделю по семь часов, что было неоценимым подспорьем. Но здесь и сама Грейс
обретала покой. Сама по себе возможность помогать людям, столь же несчастным,
как и она, воодушевляла девушку. А ведь многие из здешних обитательниц испытали
в точности то же самое, что и она когда-то. Да и некоторые из детей тоже. Тут
были и четырнадцатилетние беременные девочки, изнасилованные отцами, братьями
или дядьями, были тут и семилетки с остекленевшими, ничего не выражающими
глазами, и женщины, которые уже не верили, что когда-нибудь снова смогут стать
счастливыми. Они были жертвами насилия, при чем преимущественно со стороны
собственных мужей и отцов. Многие из этих несчастных подвергались насилию с
самого раннего детства, потом бессознательно принималась терзать своих детей и
понятия не имели, как разорвать порочный круг. Именно этому и пытались научить
их в кризисном стационаре госпиталя Святой Марии.
Грейс трудилась без устали. Порой она работала с женщинами,
но больше любила детей. Она собирала их стайкой вокруг себя, сажала на колени,
рассказывала им сказки, которые сама и сочиняла, или же часами читала им вслух.
А вечерами она водила маленьких страдальцев в клинику, что бы доктора осмотрели
свежие раны и увечья, просто на рентген или на анализы. Да, здесь ее жизнь
воистину обретала смысл. Но порой ей делалось невыносимо больно ведь все это
было ей так знакомо.
