Финн лелеяла надежду, что Тай приедет сегодня домой. Без него дни тянулись бесконечно долго! Она не представляла, как сможет пережить, если он останется на выходные в столице.
После небольшого перерыва, во время которого сходила навестить Руби, Финн снова принялась за работу. Эшли ушел подышать свежим воздухом. Финн печатала последнее письмо, когда открылась дверь. Девушка не отвлеклась посмотреть, кто пришел, решив, что это вернулся Эш. Ее пальцы продолжали порхать по клавиатуре, взгляд был устремлен на страницу, которую она печатала. Закончив, Финн подняла глаза и замерла от радостного удивления. Перед ней стоял Тайрелл! Она не могла придумать, что бы такое сказать, надеясь только, что не краснеет. Он покачал головой и тихо произнес:
— Финни Хокинс, ты не перестаешь удивлять меня.
— Вот и отличию, — шутливо отозвалась она, внезапно чувствуя смущение. — Я раньше работала секретаршей.
— Ты работала и присматривала за домом? — недоверчиво спросил Тай.
«Так поступают миллионы женщин», — подумала Финн и спросила:
— Ты что же думал, я целый день только дома сижу да смахиваю пыль с мебели?
— В фермерском доме все блестело, когда я приезжал туда, — констатировал он и продолжил после секундного замешательства: — Вдобавок к этому ты еще и зарабатывала на кусок хлеба.
— У моего папы были золотые руки. Он мог чинить и продавать разные вещи, — твердо ответила она и тут же пожалела о сказанном. Таю и так было отлично известно, что им пришлось продать старинную мебель.
Словно не желая ссориться с ней, Тайрелл серьезно ответил:
— Финн, нет нужды защищать его передо мной. Такая замечательная дочь могла родиться только у очень хорошего отца.
Финн смотрела на него широко распахнутыми глазами. Слова «замечательная дочь» грели ей душу.
— Итак, теперь, когда мы выяснили, что ты окончил школу хороших манер с отличием, чем могу помочь?
— Я просто увидел в окнах свет. Думал найти здесь Эша, — объяснил Тай. — Как он провел эту неделю?
— У него все в порядке, — заверила Финн. — Грустит временами, но в целом, я думаю, поправляется. Сегодня я за ним наблюдала, и, кажется, ему нравится работать в конторе.
— Вы провели здесь целый день?
— Во всяком случае, большую часть. Мы разобрали скопившуюся документацию...
Тут вошел Эшли.
— Как тебе мой новый личный секретарь? — спросил он у Тая и, не дожидаясь ответа, прокомментировал сам: — Она великолепна! Честно признаться, братец, не будь ее сердце занято тобой, предложил бы свою кандидатуру!
Финн улыбнулась. Она знала, что Эшли дурачится, и была счастлива видеть его в отличном расположении духа. Все еще улыбаясь, она взглянула на Тайрелла и поразилась выражению его лица. Очевидно, замечание Эшли пришлось ему не по душе. Но секунду спустя он добродушно ответил:
— Руки прочь, братишка! — и вышел.
— Это последнее письмо, Эш, — сказала Финн, притворяясь, что больше заинтересована работой, чем братьями Алладайк. — Поставь свою подпись, и я схожу на почту отправить письма.
Вечером, готовясь к ужину, Финн в очередной раз задумалась о том, не надеть ли платье, и снова решила, что это безумие. Она всю свою жизнь носит брюки и, если появится сейчас в платье, тут же станет объектом подшучивания со стороны Эшли.
Братья, как обычно, уже дожидались ее в столовой. Занимая свое место за столом, девушка почувствовала приступ беспокойства. После ужина она хотела поговорить с Тайреллом об одном важном деле и страшилась его возможной реакции.
— Вчера Финн затащила меня в паб выпить пива, — сообщил Эш брату. — Она тебе не рассказывала?
Во взгляде серо-стальных глаз Тая читалось недоумение.
— Я уже ничему не удивляюсь, когда дело касается Финн, — ответил он и, обращаясь к девушке, добавил шутливо: — Ты толкаешь моего брата на неверную дорожку?
— Ну, неприятности он и без меня найдет, если захочет, — пошутила она, и Тайрелл улыбнулся ей. — Как прошла твоя поездка?
Ужин прошел спокойно. Эшли расспрашивал брата о бизнесе, Тайрелл отвечал, что не хочет утомлять Финн подробностями, но она вовсе не возражала. Ей хотелось узнать об этом мужчине как можно больше!
Трапеза закончилась, и девушка снова ощутила прилив беспокойства. Ей не хотелось идти с братьями в гостиную, как того требовал этикет, поэтому она позвала Тайрелла по имени. Он остановился, и Эшли остановился тоже, но быстро сообразил, что его присутствие нежелательно, и, хитро улыбаясь, удалился.
— Финн? Что случилось?
— Дело в том, что мне сейчас надо проведать Руби. Могу я потом поговорить с тобой?
— Если ты задумала уйти, забудь об этом! — отрезал он, и лицо его помрачнело.
— А ты забудь о том, что я говорила про школу хороших манер! — выпалила она в ответ и выбежала прочь из комнаты.
— Я буду в кабинете! — крикнул он ей вслед.
Как обычно, общение с Руби успокоило девушку. Теперь, когда она могла рассуждать здраво, запрет Тайрелла об отъезде льстил ей.
— Руби, милая, мы останемся, — шептала она кобыле. — Я знаю, что тебе здесь нравится. Между нами говоря, если нам придется уехать, это разобьет мне сердце.
Вернувшись в дом, девушка первым делом зашла в ванную, чтобы привести себя в порядок: вымыть руки и отряхнуть солому с одежды. Откинув прядки рыжеватых волос со лба, Финн еще раз мысленно повторила заготовленную для Тайрелла речь. Она решила, что он ей не откажет.
Выйдя в коридор, девушка обнаружила, что дверь кабинета Тая, обычно закрытая, распахнута настежь, словно приглашая ее войти. Финн, в который раз поразилась внимательности и предусмотрительности этого человека.
— Присядь, — предложил ей Тайрелл, указывая на темно-коричневое кожаное кресло и закрывая дверь.
— Я не отниму у тебя много времени, — произнесла она, видя, что он выключает компьютер, за которым работал.
— Так ты передумала уезжать? — сурово спросил Тай.
— Я и не помышляла об отъезде! Это плод твоего воображения.
— Вид у тебя виноватый, — констатировал он.
— Неправда! — воскликнула Финн, ощущая внезапную слабость, и опускаясь в кресло, как он и предлагал ей несколько секунд назад.
— Ветеринар приезжал? — спросил Тай, усаживаясь на стул перед ней.
Финн покраснела. Она как раз собиралась поговорить о неоплаченных счетах за лечение кобылы.
— Что ты задумала? — с угрозой в голосе произнес Тай, и вдруг девушка испытала страстное желание дать ему пощечину.
— Ничего я не задумала! — взорвалась она. — Конечно, ветеринар был здесь, ведь Руби больна! А краснею я не потому, что виновата, а потому, что пребываю в замешательстве!
