— Это из-за меня, да? — спросил он. Финн охватила паника при мысли о том, что он узнал о ее чувствах к нему. — Ты по горло сыта моим ворчаньем, да? Я много раз был несправедлив к тебе.
— Тай, я...
— Ты останешься, если я пообещаю впредь следить за собой и извиняться за каждое неосторожно сказанное слово?
— Тай! Ты же не всегда вел себя ужасно, — ответила Финн, думая о том, что истинная любовь как раз и заключается в том, чтобы прощать любые обиды — истинные и мнимые. — Иногда ты был просто великолепен — добавила она без задней мысли.
— Правда? — спросил он, снова напрягаясь всем телом. — Сегодня утром в твоей спальне я был не особенно вежлив...
— Не стоит вспоминать, — прервала она. — Ты перенес столик бабушки Хокинс в мою спальню — это был очень красивый жест. Пригласил мистера Тимминса настроить фортепиано. Ты... — Она намеревалась было сказать, что он дал ей свои часы взамен ее сломавшихся, но не хотела лишний раз напоминать, при каких обстоятельствах они вышли из строя.
— Финн, ответь мне на один вопрос: хорошее перевешивает плохое?
— Конечно да! — не колеблясь, заверила она. — Не представляю, что бы мы с Руби делали, если б ты не предложил нам жилье.
— Все меркнет по сравнению с тем, что ты сделала для Эшли, а значит, и для меня.
— Хватит хвалить друг друга, или нам придется основать общество взаимного любования, — шутливо заметила девушка и добавила, потому что не могла не сказать: — Спасибо, что позволил Руби умереть достойно. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Тай схватил ее за руки и порывисто спросил, глядя прямо в ее голубые глаза:
— Могу я расценивать это так, что я тебе нравлюсь?
Финн немедленно отвела взгляд.
— Ты же знаешь, что нравишься мне! О боже, я... — Она запнулась, а затем быстро произнесла: — Мне пора!
— Еще нет! — воскликнул Тайрелл, удерживая ее ладони в своих. — Ты обвинила меня в том, что я никогда не разговариваю по душам со своим братом. Думаю, пришло время нам с тобой открыто поговорить обо всем.
— Нам не о чем говорить, — быстро отозвалась она, качая головой.
Тайрелл мягко улыбнулся, заставляя ее нервничать еще больше.
— Чего ты боишься? Я обещаю тебе, что, несмотря на все обиды, вольно или невольно нанесенные тебе в прошлом, я никогда не сделаю этого снова.
При этих словах в горле у Финн пересохло. Она судорожно попыталась сглотнуть.
— Иди, сядь со мной рядом, — продолжал он. Она вновь отрицательно замотала головой, но Тай уже вел ее к дивану. — Принимая во внимание мои позорные заслуги, ты умеешь прощать, Финн.
— Позорные заслуги — это еще мягко сказано! — Дар речи, наконец, вернулся к девушке.
— Согласен, — ответил он. — Давай я расскажу тебе историю с самого начала. Дела в Лондоне шли хорошо, и у меня не было времени приезжать в Бродлендс, но Эшли прекрасно справлялся и без меня. Когда я все-таки нашел время, был до глубины души поражен его состоянием — как душевным, так и физическим. Он выглядел совсем больным!
— Я тоже глазам своим не поверила, — согласилась Финн. — Он рассказал тебе о Линн?
— Не он, миссис Старки. Когда я вытянул из нее подробности, то обозлился на все семейство Хокинс.
— Ты приказал мне убираться прочь с твоей земли.
— До самой смерти буду благодарен тебе, что ты меня не послушалась и вернулась!
Финн снова почувствовала неодолимое желание поцеловать его, но сдержалась, решив, что на сегодня поцелуев было более чем достаточно.
— Думаю, я впервые обратил на тебя внимание в тот день у пруда, — продолжал Тай, не дождавшись ее ответной реплики. — Ты была чем-то расстроена, не переставая, дерзила, но я представить не мог, что ты в шоке от произошедшего.
— Э-э-э... ты обратил на меня внимание? — промямлила Финн. — Хочешь сказать, я тебе понравилась?
— Для тебя это имеет значение? — спокойно спросил он.
— Всем нравится, когда они кому-то нравятся, — каламбуром ответила Финн.
— Для меня это нечто более личное, — произнес Тай со значением.
— О! — только и смогла вымолвить девушка.
— И чем больше я узнавал тебя, тем больше ты мне нравилась, — продолжал он.
— Правда? — Ее голос дрожал от волнения. Она прокашлялась и добавила чуть более уверенно: — Это хорошо.
— Вовсе нет. Для меня это означало начало трагедии.
— Трагедии?
— Да, трагедии! — кивнул он. — Мое чувство к тебе крепло день ото дня. Ты, милая Финн, прекрасно справлялась со своими обязанностями — Эшли постепенно исцелился от душевной раны. Ты придумывала для него столько интересных занятий! Я тоже с удовольствием принял бы в них участие!
Финн недоверчиво воззрилась на него:
— Неужели?
— Уж поверь мне! Я старался приезжать домой так часто, как только мог.
— Конечно, ради Эша.
— Тогда почему же мне хотелось тоже ходить с тобой на рыбалку? И рисовать на природе? Почему меня так задело замечание Эшли о том, что ты считаешь его великолепным?
— Ты хотел, чтобы я и тебя назвала великолепным? — Изумлению девушки не было предела.
— Я удовольствовался бы и эпитетом «добрый» или «милый». Мне хватило бы и половины улыбок, что ты дарила моему брату.
— Ты что же... — Финн не решалась произнести слово, вертевшееся у нее на языке.
— Да, я ревновал, — подтвердил Тай. — Это чувство называется ревность.
— Нет! — с жаром воскликнула она.
— Да! — заключил он.
— Такое, наверное, случается у братьев, — неуверенно предположила девушка.
— У меня такого никогда раньше не случалось. Я вырос с постоянной потребностью заботиться о нем, защищать его, если нужно. — Тайрелл набрал в легкие побольше воздуха и продолжил: — Вот поэтому я был страшно поражен, когда осознал, что всякий раз спешу домой не ради брата, а чтобы увидеть тебя.
Финн широко распахнула глаза.
— Не может быть! — воскликнула она.
— Может, — ответил Тай. — Вам с Эшли всегда было так весело. Я тоже хотел разделить веселье с тобой. Работа потеряла для меня смысл.
Это заявление ошеломило девушку. Она-то считала, что Тай не может думать ни о чем, кроме бизнеса.
— Ты... — начала, было, она.
— Я понял, что пропал. — Он одарил ее улыбкой, от которой по всему телу Финн побежали мурашки. — Сначала я хотел, чтобы ты жила с нами ради Эша. Теперь я хочу, чтобы ты жила здесь ради меня.
— Ох! — снова, произнесла она, судорожно сглатывая.
— Вы с Эшем проводили вместе так много времени, вы стали заботиться друг о друге, а это было совсем не то, чего мне хотелось. Когда дело касалось вас двоих, я ревновал как дьявол! Тут уж было не до логики.
