— Логики? — Финн не поняла, к чему он клонит.
— Да, логики. Не было никаких логических причин, чтобы отложить мой отъезд в Лондон до утра понедельника, но мое сердце оставалось глухо к доводам рассудка.
— О, Тай! — воскликнула она. Так он оставался в Бродлендсе вечером в воскресенье из-за нее. Потребовалась вся ее сила воли, чтобы произнести: — Я понимаю, ты несколько расстроен моим отъездом, но не следует...
Он не дал ей договорить.
— Ты что, совсем меня не слушаешь? — перебил он. — Я совсем не хочу, чтобы ты уезжала! Но это еще не все! Ты живешь в моих мыслях, в моем...
— Нет! — резко вскрикнула Финн, вырывая свои руки из его. — У тебя был шанс, Тайрелл Алладайк! Не думай, что тебе удастся улестить меня, чтобы потом отвергнуть снова!
— Отвергнуть? — Теперь пришел черед Тая удивляться. — Разве я когда-нибудь отвергал тебя?
— Какая у тебя короткая память! Неделю назад в твоей спальне я выразилась предельно ясно! — Она покраснела при воспоминании об их несостоявшейся близости.
— Я голову потерял от желания! — ответил он. — Но, Финн, глупышка, я же оберегал твою честь. — Он снова завладел ее руками, прижимая девушку к себе. — Послушай меня! В ту ночь — в ту субботнюю ночь, — добавил он, чтобы показать, что ничего не забыл, — твой приход для меня был подобен разорвавшейся бомбе. Я хотел сохранить ясную голову, хотел мыслить здраво, но не мог.
— Для чего тебе понадобилось здравомыслие в такой ситуации?
— О, Финн, для твоего же блага, любимая! Эмоции переполняли нас через край, и мне нужно было решить, что будет лучше для тебя!
— Для меня?
— Милая, — мягко произнес Тай, — я знал, что мне надо будет уезжать в четыре часа утра, и не был уверен, когда смогу вернуться обратно. Мне требовалось время, чтобы решить, не слишком ли рано еще говорить тебе, как много ты для меня значишь. Как бы ты отреагировала на такие слова? Я боялся напугать тебя. Мысли мои путались. Единственное, что я знал, точно, — я хотел действовать тебе во благо.
— Много значу для тебя? — недоверчиво прошептала девушка.
— Очень много, — подтвердил он. — В ту ночь ты была так уязвима, и я боялся ранить твои чувства, боялся дать тебе повод сомневаться во мне. Но прежде чем я успел хоть что-то сказать, проснулась твоя гордость, и ты ускользнула от меня.
В голове Финн кружился водоворот мыслей.
— Нам... нам действительно стоило поговорить, тогда обо всем открыто. Но ты же уехал и...
— Я хотел позвонить тебе. В понедельник. Во вторник. Бесчисленное множество раз сжимал я в руках телефонную трубку, — произнес Тай срывающимся голосом, затем резко добавил: — Уилл Вайят звонил тебе? — Финн замялась. — Расцениваю молчание как положительный ответ. Он всю неделю снова напрашивался к нам в гости. Но... — Он замолчал, словно иссяк поток его красноречия. — Я все сказал. А теперь ответь мне прямо — согласна ли ты, стоя рядом со мной у алтаря, произнести слова: «Я, Дельфина Хокинс, беру тебя, Тайрелл Алладайк»?
Лицо ее запылало, дыхание перехватило, мысли пропали. Так вот что Тай имел в виду, когда говорил, что она не нужна ему в качестве сестры. Он хочет, чтобы она стала его женой! Финн в немом изумлении смотрела на Тайрелла, не в силах вымолвить ни слова. О таком она и мечтать не могла! Может, она ослышалась? Неужели Тай и правда только что сделал ей предложение? Девушка трепетала всем телом, сердце ее неистово колотилось. Взглянув на Тая, она заметила, как он весь напрягся, ожидая ответа. Финн набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула.
— Что? Что ты сказал? — спросила она слабым голосом, внутренне содрогаясь при мысли о том, что сейчас он рассмеется и заявит, что это была всего лишь шутка.
Тай пристально смотрел в лицо девушки.
— Теперь, когда мы выяснили все недоразумения по поводу тебя и Эша, я могу говорить открыто. — Он глубоко вдохнул и торжественно произнес: — Финн Хокинс, я люблю тебя больше всего на свете и не мыслю своей жизни вдали от тебя...
— Ты... Ты любишь меня? — прошептала она.
— Финн, милая моя, я люблю тебя! Ты живешь в моих мыслях, я мечтаю о тебе день и ночь, и, куда бы я ни пошел, я думаю только о тебе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой!
Финн никак не могла осознать, что человек, которого она любит всем сердцем, испытывает к ней ответное чувство.
— Что же ты молчишь? — произнес Тай, беря ее за руки. — Дай мне ответ.
— Ты говоришь серьезно? — чуть слышно спросила девушка.
— Моя любовь к тебе более чем серьезна.
— Прости меня. То, что ты сейчас сказал, сильно удивило меня.
— Разве? — Теперь настал черед Тайрелла удивляться — он полагал, что плохо скрывает свои истинные чувства к девушке. Затем им снова завладело напряжение. — Пожалуйста, дай мне ответ! — повторил он.
Она нежно улыбнулась ему:
— Если ты не возражаешь, то когда мы будем стоять перед алтарем, свое имя я произнесу как можно тише.
Окрыленный надеждой, Тайрелл схватил ее в свои объятия и принялся покрывать поцелуями ее лицо.
— Ты сказала мне да? Я правильно понял? — спросил он, и Финн догадалась, что ему тоже сложно поверить своим ушам.
— Да! — ответила она.
— Ты любишь меня?
— Я боялась, что ты догадаешься.
— Скажи мне сама!
— О, Тай, я люблю тебя! — прошептала она.
— Финн, милая! — Они слились в долгом поцелуе. Казалось, их общее желание — вечно держать друг друга в объятиях. Наконец Тай спросил:
— Как давно, ненависть ко мне, которую я, несомненно, заслужил, уступила место другому чувству в твоем сердце?
— Хочешь выведать секретную информацию? — поддразнила девушка.
— Почему бы и нет? — ухмыльнулся он. — Мое сердце долго терзалось.
— Из-за меня?
— Из-за кого же еще? Я пригласил тебя пожить в Бродлендсе отчасти потому, что хотел сделать все возможное для девушки, которая спасла жизнь моему брату, а отчасти потому, что боялся оставлять Эша одного в его горе. Я бы должен был радоваться, видя, что брат поправляется, а на деле я очень скоро потерял покой, видя, как развиваются ваши отношения. Но я и мысли не допускал тогда, что ревную.
— Боже мой! — воскликнула Финн.
— От тебя не укрылось мое состояние? — спросил Тай, целуя ее.
— Я думала, ты настроен против меня, потому что не хочешь, чтобы еще одна «девчонка Хокинс» разбила сердце твоему брату.
— Вот именно! Он привязывался к тебе все больше с каждым днем.
— А ты ревновал! — воскликнула она.
— Я понял это в тот день, когда слушал твою игру в музыкальном салоне. Я тогда держал тебя в объятиях и страстно желал делать это снова и снова.
