Нет, она не ошиблась — она попала в спальню именно Йорка Макиннона. Он, как и она сама, спал с открытыми шторами. Но на это Сабина сейчас не обратила внимания, неотрывно глядя на фигуру спящего, с разметавшимися темными волосами, расслабленного. Было так тепло, что укрыт он был только краем простыни, а остальное постельное белье валялось на полу. Только тут Сабина поняла, что она сделала. И все равно продолжала рассматривать его губы, даже во сне такие же жесткие, и красивое лицо… Сабине с трудом удавалось не думать о том, что перед ней лежит почти обнаженный мужчина. Одна его ступня высовывалась из-под простыни, а верхняя часть тела была полностью открыта. Завороженная, Сабина смотрела на его сильную грудь с темной порослью волос, стрелкой уходящих от груди к животу…
Она резко себя одернула. Только с трудом отведя от него взгляд, Сабина подумала: что же с ней такое происходит? Она никогда не поддавалась порывам и от природы не была импульсивной. Она всегда была сдержанной. Так что же, черт побери, с ней происходит из-за этого человека? И что она делает в его спальне?
В следующий момент в голове у Сабины наступило прояснение. Ну конечно, она знает, что делает тут! Нужно здесь и сейчас все обсудить с Йорком. Сабина должна сказать ему: пусть предупредит отца, чтобы тот ничего не говорил ее отцу. И чтобы его мать…
Она мимолетно взглянула на него и чуть не задохнулась. Йорк одним глазом наблюдал за ней! Сабине подумалось, что она, закутанная в громадный халат, выглядит странно, даже чересчур странно, в чужой комнате в пять часов утра.
От этого Сабина снова разозлилась. Она решительно подошла к кровати Йорка и поглядела на него сверху вниз.
— Вставайте! — приказала она непререкаемым тоном. Он неожиданно быстро открыл второй глаз и медленно сел. Сабина поспешно сказала себе, что гулкие удары ее сердца вызваны необычностью ситуации, а вовсе не тем, что Йорк прикрыт только до пояса и она видит больше, чем следовало бы.
Она почувствовала, что лишилась дара речи. Он тоже, очевидно, не спешил первым начинать разговор, а просто разглядывал ее взъерошенные волосы. И отчего-то Сабина пожалела, что не удосужилась даже пригладить их, прежде чем врываться сюда. О Господи, она, наверное, сходит с ума! Сабина открыла было рот, чтобы высказать свои требования, но Йорк опередил ее.
— Не думаю, что в доме пожар, — коротко бросил он.
Сабина горячо желала, чтобы ее гнев, ярость и возмущение вернулись. Но все эти чувства почему-то улетучились.
— Мне надо с вами поговорить, — твердо объявила она и была готова его убить, когда он спокойно протянул длинную голую руку к столику, взял часы и посмотрел, сколько сейчас времени.
— Вы вообще когда-нибудь спите? — насмешливо осведомился он.
Вот и гнев вернулся. Сабина была довольна.
— Нет! — сердито сказала она.
Йорк молча изучал ее взглядом. Сабине подумалось, что от него ничего не ускользнуло. А она такая рассерженная и очень-очень напуганная…
— Чувствуйте себя как дома, — усмехнулся он и, подвинувшись, пригласил ее: — Садитесь и расскажите поподробнее.
Сабине приходилось и раньше вставать в пять утра — в детстве, когда болела или когда летела куда-нибудь с родителями, а рейс был ранний. Но Сабина не могла и представить себе, что одним прекрасным воскресным утром в это время она окажется наедине с мужчиной, которого едва знает и который — как Сабина все больше убеждалась — под простыней абсолютно голый.
— Я… — начала было она, собираясь сказать: «Я, с вашего позволения, никуда не сяду». Но потом, бросив взгляд на него, бесстрастного и холодного, казалось не замечавшего, что на нем, кроме простыни, ничего нет, и даже не пытавшегося изобразить смущение, Сабина усмотрела в его предложении просто жест вежливости. Пусть не считает ее такой наивной! — Почему бы и нет? — выдохнула она, решительно отгоняя свою врожденную осторожность.
— А вы покраснели, — небрежно заметил он, когда Сабина усилием воли заставила себя присесть на краешек кровати.
Ей захотелось его стукнуть. Она изо всех сил старалась вести себя так же свободно, как и он, а краска все испортила.
— Это свет, — спокойно ответила Сабина. И, сохраняя тот же несколько надменный тон, продолжала: — Боюсь, мне придется настаивать, чтобы вы рассказали вашим родителям правду насчет нас.
На его лице не шевельнулся ни один мускул. Йорк только молча смотрел ей в глаза, и Сабина поняла — хотя она и раньше догадывалась, — что бесполезно указывать Йорку Макиннону, что делать, и ожидать от него послушания.
Сабина поняла все правильно — не прошло и пяти секунд, как Йорк с милой улыбкой осведомился:
— А почему вы думаете, что я это сделаю?
— Вы знаете почему! — сердито выкрикнула она. — Я же понятия не имела, что наши отцы знакомы!
— Если бы вы сразу сказали, кто ваш отец, я…
— Мне что, нужно было сообщить вам о моих родителях, чтобы вы не считали меня скромной секретаршей без гроша в кармане?
— Вы? Скромная? — воскликнул Йорк, и Сабина удивленно на него уставилась. Разве она вела себя с ним так же по-свински, как он с ней?
— Я… — начала она и запнулась. Но тут же, собравшись с мыслями, заявила: — Мы отклоняемся от темы.
— Какой темы?
Свинья! Притворяется тупее, чем есть.
— Ваша бабушка считает, что вы маленький безобразник! — сердито сказала Сабина, не имея особой цели, но надеясь, что это его немного заденет.
Он и не моргнул.
— А вы что об этом думаете? — поинтересовался он, и уголки его губ слегка дрогнули.
— На ум приходит только слово «прохвост»! — прошипела она. — Однако хорошо воспитанные девушки таких слов не употребляют.
Йорк в ответ громко рассмеялся, и хотя Сабина в этот момент люто ненавидела его, она не могла не залюбоваться его красивым ртом и белыми зубами. Отсмеявшись, он с вызовом взглянул ей в глаза и негромко произнес:
— Я уверен, что вы были воспитаны очень хорошо, Сабина.
Что он сказал? Это надо принимать как комплимент? Сабина слегка кашлянула, недоумевая — может, из-за ее большого и плотного халата ей вдруг стало так жарко? И начала:
— Вот это и есть предмет разговора! Я была воспитана в очень… домашней обстановке. Меня так оберегали, что стоило пройти слуху о моем новом знакомстве, как родители уже желали знать все подробности. И я не могу, — разошлась она, — не могу лгать им! — Немного тише она добавила: — Но я не могу рассказать им и правду — не могу предать Натали.
Йорк молча смотрел на нее, и Сабина дорого бы дала, чтобы узнать, о чем он думает. Впрочем, у нее были основания подозревать, что он хотел сказать: «Верните кольцо, и все проблемы решатся». Потому что тогда Йорк сможет сообщить родителям, что они уже больше не помолвлены, и у его родителей хватит такта и хорошего воспитания, чтобы не говорить на эту тему с ее родителями. Можно было не сомневаться, что, если отцу Йорка и придется беседовать с отцом Сабины, он будет говорить на любую тему, кроме краткой помолвки своего сына.
