Оставив папку на лестнице, Эйлин поднялась в детскую.
— Как вела себя наша радость сегодня? — спросила она у Беверли, передавшей ей улыбающуюся крошку.
— Случается всякое, конечно, но в основном она — маленькое сокровище, — ответила Беверли, сердце которой явно было завоевано ее подопечной.
Так же, как и сердце миссис Моррис, заключила Эйлин, когда, спустившись позже, чтобы в одиночестве поужинать, поняла, что единственной темой разговора у экономки в последнее время была малышка.
Почти все вечера Эйлин проводила в детской. Она играла с малышкой, либо помогала что-то сделать, если это требовалось. Когда Виолетта засыпала, Эйлин спускалась в гостиную. Иногда после ужина, если Гидеон был свободен, они мирно болтали.
Однако в этот вечер его не было, и после ужина Эйлин охватило такое беспокойное чувство, что она вернулась наверх. Заглянула в детскую, но Виолетта спала, и ей пришлось пойти в свою комнату.
В ее папке находилось несколько запутанных счетов, с которыми она обычно с удовольствием разбиралась, но сейчас не могла заставить себя заняться и ими. Тем не менее, Эйлин вынула документы и положила их на небольшой старинный письменный стол, который появился две недели назад в ее комнате. Это было, конечно, дело рук Гидеона.
Ее мысли вертелись вокруг человека, за которого она вышла замуж... и с которым рано или поздно разведется. С ним так хорошо! Неужели она скучает без него, чувствуя себя не в своей тарелке? Ерунда! Чтобы чувствовать такое, она слишком редко видит его, в основном за завтраком, да и то не всегда. Эйлин встала и прикрыла дверь в его комнату, вспомнив, что дважды на прошлой неделе у Гидеона были ранние деловые встречи, и он уходил до того, как она спускалась вниз. Правда, они почти всегда виделись за ужином. Хотя Гидеон, как и она, приносил работу домой и чаще всего сразу уходил в свой кабинет.
Сегодня письменный стол пугал Эйлин. Это нелепо, но что-то беспокоило ее. Чтобы немного расслабиться, она приняла ванну, надела легкомысленную ночную рубашку, которую ей подарила Джастина к Рождеству, а сверху набросила шелковый халатик.
Минут через пятнадцать Эйлин уже сидела за письменным столом, погрузившись в работу. Она была целиком поглощена цифрами, потеряв представление о времени, как вдруг почувствовала, что дверь из смежной комнаты открылась.
Ее глаза округлились, когда в комнату вошел Гидеон. У нее тут же пересохло во рту: он здесь, а она в халате!
— Я не слышала, как ты постучал, — сказала Эйлин первое, что пришло на ум.
Выглядит усталым, подумала она. Гидеон улыбнулся, и лицо его сразу стало прежним.
— Боюсь, я слишком тихо постучал. — Он явно не хотел, чтобы весь дом слышал, что ему приходится стучать в дверь спальни своей жены. — Ты, вероятно, была так увлечена, что не слышала. — Он подошел и заглянул через ее плечо в документы, лежащие перед ней. — Как все сложно!
— Мне потребовалось пять лет, чтобы научиться разбираться в этом, — усмехнулась Эйлин. Неосознанно она потянулась и расправила плечи, чтобы сменить позу, в которой просидела целый вечер.
— Дай-ка я, — предложил Гидеон, и, прежде чем она успела воспротивиться, длинные сильные пальцы уже массировали ее шею и плечи.
— Я... — Эйлин хотела возразить, но его руки были просто волшебны. — О! — тихо воскликнула она. Тепло его прикосновения опьяняло ее. Она не желала, чтобы Гидеон останавливался, и закрыла глаза. Он искушал ее, и это было приятно. — Спасибо, — попыталась она положить этому конец, когда почувствовала, что может говорить спокойно. Но голос все же выдал ее.
Эйлин повернулась, сидя на стуле. Гидеон убрал руки. Их взгляды встретились. Неужели он знает, что она чувствует?
— Не порти свои прекрасные глаза, работая по ночам, — ровным голосом сказал Гидеон.
— Я уже почти закончила, — выдавила Эйлин. — А... твой ужин прошел удачно? — Она ведет беседу, а сама едва одета! Где твои мозги, девочка?
— Прекрасно, — ответил он. — Мы закончили его жаркой деловой дискуссией.
— Естественно, — улыбнулась она.
Его взгляд остановился на ее губах. Кажется, он подался вперед.
Это ей показалось. Потому что, когда она прикрыла глаза, подумав, что он собирается поцеловать ее, а у нее, кажется, не хватит сил соврать, что ей больше интересны ее вычисления, чем его поцелуи, Гидеон неторопливым шагом направился к двери.
— В соответствии с нашей договоренностью сообщаю: у меня завтра ранняя встреча, и я уйду до того, как ты спустишься к завтраку.
— Большое спасибо, что поставил меня в известность, — улыбнулась Эйлин. Обычная выдержка не изменила ей. Как она хотела бы то же самое сказать о женщине, которую он пробудил в ней, и которая при его самом незначительном поощрении чувствовала себя ужасно своенравной — если не сказать, распутной!
Эйлин долго не могла заснуть в ту ночь, а когда проснулась утром — ощутила какую-то смутную тревогу. Она слегка успокоилась, когда, поднявшись в детскую, убедилась, что племянница прекрасно себя чувствует.
Чувство тревоги снова вернулось за завтраком. В какой-то степени она была даже рада, что Гидеон ушел так рано. Ей вспомнилось приятное тепло его пальцев сквозь тонкий шелк и свое желание, чтобы он продолжал делать массаж, ласкать... О Господи. Эйлин отогнала от себя эти мысли и заспешила на работу.
Но и это не помогло. Где-то около полудня зашла Андреа и сказала, что звонил Клифф Уилкинсон. Он хотел бы поужинать с ней вечером и обсудить какую-то проблему.
— Бедняжка! — посочувствовала ей Эйлин, которая знала, что Андреа настолько натерпелась в своем браке, что не хотела больше связывать себя ни с кем.
— Вот именно! Но придется пойти... — вздохнула Андреа. Чувства не должны мешать деловым отношениям. — И поскольку его проблема довольно сложная, я сказала, что возьму с собой коллегу.
— Ему это не понравилось? — предположила Эйлин.
— Клифф поворчал, но в конце концов согласился... при условии, что я приведу тебя. Понимаю, у тебя еще медовый месяц... но, видимо, это и является причиной его настоятельной просьбы, чтобы пришла именно ты...
— Рассчитывает, что я не захочу пропустить ужин с собственным мужем, — проговорила Эйлин и, улыбаясь, добавила: — Буду рада доказать мистеру Уилкинсону обратное.
— Делай, как сочтешь нужным, — обрадовалась шефиня.
Надо позвонить Гидеону, подумала Эйлин, и предупредить, что придет домой попозже. Но тут она снова вспомнила его прикосновение... и снова ощутила смущение.
Воспитание взяло свое, и она позвонила в «Оуквейл». Сообщила миссис Моррис, что должна пойти на ужин, и попросила сказать об этом мистеру Лэнгфорду.
— Не могу дозвониться ему ни в офис, ни по мобильному телефону, — взяла она грех на душу.
