Гидеон Лэнгфорд смерил ее ледяным взглядом.
— Это вы ничего не знаете о нашей семье, — отрывисто сказал он.
— Неправда!.. — яростно начала она. Но тут, вспомнив все, что произошло, резко остановилась, не находя слов, и отвернулась.
Это горе было только ее, и она не могла разделить его ни с кем. Эйлин уставилась в окно, стараясь что было сил держать себя в руках. На мгновение она даже забыла, что находится в комнате не одна, и вспомнила о Гидеоне Лэнгфорде лишь тогда, когда он, словно зная, о чем она думает и что чувствует, подошел к ней и обнял за плечи. Ощутив его сильные руки, Эйлин поняла, что он ей нравится, хотя все говорило не в его пользу.
— Держитесь, Эйлин, — тихо произнес Гидеон. Назвав ее по имени, он как бы говорил, что они друзья, а не враги, кем были минуту назад. — Они живы. Я не верю, что они погибли.
Она судорожно вздохнула, но не повернулась.
— Я тоже не могу в это поверить, — хриплым голосом призналась она.
Гидеон еще с минуту крепко обнимал ее, а потом сказал:
— Нам надо возвращаться.
— Я не хочу уезжать... я не могу, — покачала головой она.
— Нет, можете, — возразил он. — Мне сразу же сообщат, когда появятся какие-то новости.
— Я понимаю, у вас дела.
— Это несущественно, — ответил он, и Эйлин уже не сомневалась, что он ей нравится. Лэнгфорд руководил мультимиллионным концерном, но это ничего не значило, когда пропал его младший брат.
Здравый смысл подсказывал ей, что пребывание здесь им действительно ничего не даст.
— Когда вы хотите уехать? — спросила она и почувствовала, как его руки ободряюще сжали ее плечи.
— Как только вы будете готовы, — сказал Гидеон, отпустив ее и собираясь уходить.
Эйлин повернулась и взглянула на него. Лед в его глазах исчез, и он казался теперь менее суровым.
— Я только сложу вещи, расплачусь и...
— Я сам расплачусь, — заявил Гидеон и, увидев, что она собирается возражать, добавил: — Вы член семьи. — Он вышел, не интересуясь, какое впечатление произвели на Эйлин его слова. Никакой семьи, кроме Джастины и Виолетты, у меня нет, с грустью подумала она и стала собирать вещи. Это оказалось делом нескольких минут.
Когда ехали в аэропорт, Гидеон Лэнгфорд сообщил:
— Меня спрашивали, не хотим ли мы отслужить мессу по Киту и Джастине.
— Надеюсь, вы отказались? — резко спросила она.
— Именно так я и сделал.
Больше они не разговаривали. Однако, когда самолет взлетел, Гидеон вдруг поинтересовался:
— Вы сказали, у вашей сестры были собственные деньги. Значит ли это, что она работала или работает?
— Джастина не преуспела в работе, — откровенно призналась Эйлин. — А при том, как она тратит деньги, дай бог, чтобы ей хватило на пару лет.
— Она их унаследовала?
— Да. Родители завещали каждой из нас некоторую сумму, которую мы должны были получить после того, как нам исполнится по двадцать лет.
— Вам... сколько?
Эйлин пристально посмотрела на него. Ну и вопрос! Сейчас спросит, какова была сумма.
— Двадцать два, — ответила она. — Я получила свои деньги два года назад.
— Но у вас еще что-то осталось?
Она не понимала, куда он клонит.
— Часть была потрачена — машины Джастине и мне, одежда и... Но... да, кое-что осталось, — призналась Эйлин.
— Насколько я понял по вашим словам, сестра не преуспела в работе... Я не критикую, — пояснил он, и она осознала, что невольно выдала свое негодование. — Кит мало чем отличается, — успокоил он ее. — Но я понял также, вы-то знаете, что значит трудиться.
— Знаю, и это мне очень нравится, — призналась она.
— И кем вы работаете?
Он обладает некоторым обаянием, отметила Эйлин. Достаточным, чтобы отодвинуть ее теперешние несчастья на задний план хотя бы на короткое время.
— Я бухгалтер, хотя и новоиспеченный.
— Где же вы работаете? — поинтересовался он.
— В «А. Кийт энд компани», — ответила она и, подумав, что это очень небольшая фирма по сравнению с его громадным концерном, добавила: — У нас всего-навсего крошечная компания, но мне там хорошо. — Тревожные мысли и беспокойство снова охватили ее, когда она поведала: — Я позвонила на работу сегодня утром, и Андреа позволила мне отсутствовать столько, сколько... — Она замолчала. -Тем не менее, как бы мне ни нравилось работать у нее, я вынуждена поискать что-то другое.
— У вас какие-то проблемы?
— Я, конечно, постараюсь не расставаться с моим нынешним работодателем, но мне нужна компания, в которой есть ясли. Виоле...
— Вы хотите взять девочку к себе?
Казалось, эта идея ошеломила его!
— Естественно, я возьму ее, — решительно заявила Эйлин. — Девочка — моя племянница!
— И моя! — спокойно и многозначительно произнес Гидеон.
Эйлин уставилась на него, открыв рот от изумления. Как-то не верилось в его искренность. Неужели он собирается взять под опеку Виолетту? Тут шок сменился яростью, порожденной паникой. Только через ее труп!
— Вы не смеете! — в бешенстве закричала она. — Вы ее не знаете! А я была с ней почти каждый уикенд! — подкрепила она свое утверждение. — И в будни тоже, когда нужно было отпустить ее родителей, — добавила она для большей убедительности. — К тому же вы даже не подозревали о существовании Виолетты, пока я не сообщила вам о...
— Ну, теперь знаю, — холодно перебил Лэнгфорд. — И имею такое же право, как и вы, на...
— Нет, не имеете! — возразила она. — Вы не знаете ее, не любите...
— Вы снимаете квартиру в районе Кройдона. — (Когда только она успела ему это сообщить?) — А у меня дом на природе.
— Вы провели меня! — яростно обвинила его Эйлин.
— Каким же образом, черт возьми? — с вызовом спросил Гидеон.
— Сами знаете! — огрызнулась она. — Выведав, что мои средства ничтожны по сравнению с вашим богатством. Выяснив, что я должна работать, а поэтому не смогу быть с Виолеттой все время.
Вы мошенник...
— Вы не в своем уме! — парировал он. — Мне и в голову не приходило, что вы хотите взять под свою опеку этого младенца, когда я затеял... вежливый разговор... чтобы скоротать время.
— Вежливый разговор, черт вас возьми! — грубо выпалила Эйлин, не веря ни одному его слову. — Можете претендовать на Виолетту сколько хотите, мистер Лэнгфорд, но возьму ее я! — Ни при каких условиях она не позволит бедной крошке жить с таким отвратительным типом!
— Встретимся в суде, — холодно произнес Гидеон.
