— Почему бы и нет?
Они поели, а затем вместе убрались и помыли посуду. Джазлин полностью восстановила душевное равновесие и радовалась этому.
— А теперь ты пойдешь работать? — поинтересовалась она.
— Я же говорил, тебе не терпится от меня избавиться! — улыбнулся Холден — и тут зазвонил телефон.
Холден снял трубку. Джазлин остановилась в дверях. Если звонят Холдену, она потихоньку скроется. Но если это Грейс…
— Почему бы не нанять сиделку? — говорил тем временем Холден. — Ну хорошо, только береги силы. Ты же знаешь, ты ему ничем не обязана… Да, Джазлин здесь. Сейчас позову.
Холден передал ей трубку. На миг пальцы их соприкоснулись, и руку ее словно пронзил электрический разряд. Господи, это еще что такое?
— Привет, Грейс, — заговорила она, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться. — Как дела?
— Мы вызвали доктора. Он сказал, у Арчи грипп в тяжелой форме.
— Сочувствую. — Джазлин знала, что грипп может стать серьезной и даже опасной болезнью.
— Лучше мне посочувствуй! Арчи и в лучшие свои времена не был легким пациентом. Однако бросить его в таком состоянии я не могу.
— Разумеется. — Пусть Арчи не заслуживал такой самоотверженности — Джазлин знала: Грейс не из тех людей, что могут бросить больного на произвол судьбы. — А папа… — начала она.
— Эдвин просто золото, — приглушенно ответила Грейс. — Только сегодня я по-настоящему поняла, что он за человек. Что бы я делала, если бы не он! Хочешь с ним поговорить? — Прежде чем Джазлин успела ответить, Грейс продолжала: — Сейчас позову. Он в спальне, помогает Арчи сменить пижаму.
Наступило молчание, затем трубку взял Эдвин.
— Джазлин, у тебя все в порядке? — спросил он.
— Все отлично. Как ты там?
— Ничего страшного. Выходные пропали — ну что ж поделаешь? Грейс никогда бы не простила себе, если бы в такой момент бросила Крэддока одного.
— Подожди-ка… — прервала его Джазлин. — Ты хочешь сказать, что вы не вернетесь?
— Скорее всего, нет. Ты же знаешь, грипп может тянуться несколько недель. Помнишь, как я им болел? Джазлин, ты сможешь доехать до дома одна? Может быть, Холден согласится тебя подбросить.
— Не беспокойся, что-нибудь придумаем, — ответила Джазлин и, попрощавшись, повесила трубку.
Обернувшись, она встретила взгляд Холдена.
— Папа остался с Грейс и Арчи.
— Да, Грейс сказала мне, — ответил он. — А что это ты вдруг так помрачнела?
— Какая наблюдательность! Неудивительно, что ты выбился в начальники!
— Надеюсь, это комплимент, — добродушно заметил Холден, затем повторил: — И все же, Джазлин, что тебя расстроило?
Он настаивал, и ей пришлось ответить.
— Думаю, лучше всего мне будет отправиться домой, — призналась она.
Холден нахмурился.
— Мне казалось, мы это уже обсудили, — резко заметил он.
— Что ж, извини, что снова поднимаю эту тему! — фыркнула Джазлин.
— Тебе здесь не нравится? — сухо спросил он.
— Ты же знаешь, что очень нравится!
— Я чем-то тебя обидел? — продолжал допытываться Холден.
И Джазлин почувствовала, что не может на него сердиться. Ни одной минуты.
— Сам знаешь, что нет, — тихо ответила она.
— За что же ты меня наказываешь?
— Наказываю? — Она недоверчиво воззрилась на него.
— Да, наказываешь, — подтвердил он. — Сегодня утром я сказал, что отдых исцелил тебя. Но знаешь ли ты, как исцеляет и возрождает меня общение с женщиной, которая ничего не требует?
«Женщина, которая ничего не требует»… Едва ли это комплимент — и все же, услышав, что ее присутствие «возрождает и исцеляет» Холдена, Джазлин едва не взлетела от счастья.
— Ты действительно хочешь, чтобы я осталась? — спросила она.
Холден медленно кивнул, и напряженные черты его лица разгладились.
— Кто же будет есть эту гору еды, которую мы купили утром? — улыбнулся он. — Скажу больше: кто ее приготовит?
Джазлин счастливо рассмеялась в ответ. Как она ни корила себя за слабость, как ни убеждала себя, что приехала по приглашению Грейс и с ней же должна была уехать, — в глубине души Джазлин не могла не сознавать, что больше всего на свете ей хочется остаться с Холденом.
Глава пятая
Холден, как и предчувствовала Джазлин, оказался неспособен даже газ зажечь самостоятельно, не говоря уж о том, чтобы что-нибудь на нем приготовить. После полудня Джазлин отправилась на прогулку по деревне, а по пути домой завернула на пляж и немного позагорала. Было уже половина седьмого, когда, вернувшись домой, приняв душ и переодевшись в белые брюки и блузку, она спустилась на кухню и встретила там Холдена.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — поинтересовался он, излучая обаяние, и Джазлин невольно улыбнулась в ответ.
— И это говорит человек, только что научившийся включать конфорку! Пошли! — скомандовала она. — Я научу тебя чистить картошку!
К ее удивлению, Холден оказался усердным учеником, однако с непривычки дело шло медленно, а Джазлин хотела сварить картошку, прежде чем готовить все остальное. Поэтому она взяла второй нож и пристроилась рядом у мойки.
Но вскоре Джазлин поняла, что это не выход. Стоило рукам их соприкоснуться в воде, и она отдернула руку, испытав странное беспокойство. Холден взглянул на нее — сейчас он не улыбался, и пронзительный взор его, казалось, проникал в самую душу, стремясь понять, чем встревожена его подруга.
Джазлин вспыхнула.
— В одной раковине нам двоим не развернуться! — отрезала она, а затем добавила: — И вообще, ты уже большой мальчик и с картошкой справишься сам!
— Лентяйка! — добродушно проворчал Холден.
Джазлин молча подошла к холодильнику, чтобы достать два стейка.
За едой душевное равновесие к ней вернулось, и теперь она искренне возмутилась бы, скажи кто-нибудь, что Холден вызывает в ней какие-то непонятные чувства. Что в нем непонятного? Вот он сидит, такой же, как всегда: отличный парень, готовый болтать с ней обо всем на свете, человек, с которым всегда легко и весело. Одним словом — друг, хороший приятель, и больше ничего.
Так почему же, стоило ей пожелать Холдену спокойной ночи и уйти к себе, ее вновь охватила странная тревога? Неужели, едва расставшись с ним, она уже тоскует и снова жаждет его общества? Боже правый, что за фантазия! Должно быть, жаркий климат дурно действует на ее мозги.
Загнав эту смехотворную и абсолютно нелепую мысль в самый дальний уголок сознания, Джазлин легла в постель и скоро заснула сном младенца.
