Выпалив все это и замолчав, Элин смотрела, как Макс Дзапелли без каких-либо комментариев выпрямляется и обходит стол. Он задумался, опустив голову, и Элин сказала себе, что дорого дала бы, чтобы узнать, о чем он думает.
Потом порывисто, от чего она уже перестала вздрагивать, он вскинул голову, остановил на ней все тот же пронзительный взгляд и спросил:
– Вам не приходила мысль, что вас могут уволить, когда все выяснится?
Элин сглотнула. Господи, ну и крут!
– То есть теперь я буду уволена? – с трудом проговорила она.
– За то, что пропустили пункт о связи с конкурирующей фирмой?
– Конкурирующей фирмы больше не существует. Я спрашивала, буду ли уволена в связи с исчезновением чертежей Брайана Коула.
Секунду-другую пронзительные темные глаза удерживали твердый, может быть, лишь чуть встревоженный взгляд зеленых глаз.
– Льщу себя надеждой, что я не настолько не справедлив, – заявил он. – Когда я точно узнаю, кто взял их, тогда и уволю мошенника. – Однако прежде, чем она успела вздохнуть с облегчением, он добавил: – До тех пор, мисс Толбот, я хочу, чтобы вы были в поле моего зрения.
Из этого можно было сделать вывод, что она остается подозреваемым номер один. Но из этого следовало также и то, что работы пока она не лишалась. Элин нужна была эта работа, а точнее, нужны были деньги. Элин встала. Сейчас она ему скажет, чтобы он подавился своей работой… Но если она уйдет от Дзапелли подозреваемая в краже, ей не найти работу, за которую заплатят пусть даже половину того, что платят здесь. Элин пришлось подавить гордость.
– Спасибо, – только и произнесла она.
И ушла с достоинством, какое могла в себе найти, не взглянув больше на итальянца.
Во вторник, через неделю, Элин еще не могла сказать, что успокоилась. Насколько она знала – а она и близко не подходила к отделу художественного конструирования, – злоумышленника еще не обнаружили. Однако, несмотря на свои слова: «Я хочу, чтобы вы были в поле моего зрения», Макс Дзапелли, по слухам, вернулся в Италию на следующий же день!
Нет, она не хотела увидеться с ним, Боже упаси! Есть вещи намного приятнее встречи с синьором Дзапелли! Но Элин испытывала беспокойство, в чем должна была признаться себе. Впрочем, оно и понятно: пока мошенник не найден, она остается под угрозой увольнения. А счета – счета ведь все поступали…
На ее столе зазвонил внутренний телефон. Почему-то в последнее время при каждом звонке – которые, к счастью, были не частыми – сердце у нее выпрыгивало из груди. Да, странно, думала она, произнося «Алло!» в трубку, ведь он сейчас в Италии и, по слухам, не появится раньше чем через месяц.
– Привет, Элин, это Крис, – раздался приятный голос в трубке, и Элин почувствовала себя виноватой.
Она собиралась извиниться перед ним, представляя, какие едкие замечания он должен был выслушать от итальянца за то, что не выяснил связь фамилий Толбот и Пиллингер, когда принимал ее на работу. Но Элин все откладывала звонок, а когда прошло несколько дней, и Крис тоже не позвонил, Элин решила, что он предпочитает больше не поддерживать с ней никаких отношений. Но ответила она тепло:
– Привет, Крис.
Он ей нравился, и Элин не хотела терять эту дружбу. Похоже, теплый тон приободрил его.
– Я хотел узнать, как ты смотришь на то, чтобы пойти куда-нибудь со мной сегодня вечером, – объявил он без предисловий.
– Я… мне нравится эта идея, – улыбнулась она в трубку.
Элин не хотелось ничего обсуждать на работе, но поскольку он теперь знал о ее семье, то когда заедет за ней, можно будет без труда объясниться. Расскажет, что она нервничала, боясь упустить работу, осложнить отношения с родными.
– Отлично, – сказал он, и в его голосе слышалась радость. – Я закажу столик где-нибудь. Что, если заеду за тобой в семь?
– Подходит, – улыбнулась она. Очевидно, адрес он посмотрел в ее заявлении. – До семи. – И она положила трубку.
Внутренний телефон не звонил до десяти минут четвертого. Однако на этот раз Элин не успела сказать «Алло!», потому что нетерпеливый голос с едва уловимым акцентом быстро спросил:
– Мисс Толбот?
– С-слушаю, – ответила она с заколотившимся сердцем.
Это он! Неужели ее увольняют?
– Пожалуйста, зайдите ко мне! – приказал он и положил трубку.
Элин опустила свою на рычажки и сидела, уставившись на телефон. Минуты две она старалась успокоиться. Впрочем, через три минуты она уже шла к Максимилиану Дзапелли, впервые забыв сказать Дайане и Нилу, где ее можно будет найти.
Однако, дойдя до двери кабинета, Элин уже настолько овладела своими чувствами, что сообразила: если Макс Дзапелли намерен держать слово, то он вызывает ее не для того, чтобы немедленно уволить. Она не крала чертежи, а он сказал: «Когда я точно узнаю, кто взял их, тогда и уволю мошенника».
Она точно знала, что не она этот мошенник. Но стучала в дверь, охваченная дрожью. Ей ответили: «Входите!» И мгновение спустя она снова была в обществе высокого, одетого в элегантный деловой костюм итальянца.
– Добрый день, – сказала она, но он вместо ответного приветствия окинул ее взглядом.
Причем взгляд его, отметила она, задержался на ее добротном костюме.
– Садитесь, мисс Толбот, – пригласил он – как в прошлый раз.
Но теперь, едва дождавшись, пока она усядется у стола, он сел напротив.
Лицо его было совершенно невозмутимым, и Элин не представляла, какие мысли роились за этим чистым лбом. Но вдруг, поскольку синьор Дзапелли не спешил и не был резок, она подумала: может, он вызвал ее для того, чтобы извиниться? От этой догадки кровь быстрее заструилась у нее в жилах, ведь она понимала, что ему, вероятно, нелегко даются извинения.
Смешно, но она почувствовала, что хочет помочь ему, и в искреннем порыве спросила:
– Вы нашли того, кто похитил ценные чертежи? – Идиотка, одернула она себя.
Это ему-то нужна помощь? Вместо ответа он продолжал молча разглядывать ее оживившееся лицо. И все-таки ей почему-то казалось, что похититель обнаружен. Наконец, спустя целую вечность, ее работодатель процедил:
– К сожалению, нет.
Она сразу поняла, что по прежнему остается подозреваемым номер один, и оживление с ее лица исчезло без следа.
– Вероятно, бесполезно настаивать на том, что я не брала их? – прямо спросила она.
– Мне кажется, вы способны на многое другое, – ровным голосом ответил он, и Элин, чувствуя, как в ней просыпается враждебность к итальянцу, холодно взглянула на него.
– Помимо воровства, вы хотите сказать? – уточнила она.
Он проигнорировал ее выпад, совершенно его не задевший, и продолжал с надменностью рассматривать ее.
