Мозги Мэррин беспорядочно метались в голове. Джерад Монтгомери, самый любимый человек на всем белом свете, предал ее. Нет, он отомстил! Только сегодня утром она отвергла его – ведь так? И вот последовала месть…
Мэррин заглушила мотор и откинулась на спинку сиденья, изо всех сил растирая виски. Что же получается? Утром от рокового шага ее уберег голос разума. Мол, ей нельзя уступить Джераду, поскольку над ней висит крупный долг, который она пока что не в состоянии выплатить. Так, хорошо. Но почему же этот «разумный» голос молчал сегодня вечером? Деньги—то она так и не отдала.
Мэррин бросила Джераду в лицо свои обвинения, но он ведь сказал, что она все истолковала неправильно. А как иначе истолковать то, что он одолжил денег ее отцу, что просил не рассказывать ей о своем субботнем визите? Нет, Джерад не просто так приехал в «Березовую рощу», он хотел ее совратить. Таков был его план, и она в этом нисколько не сомневалась.
Совращение, деньги, мщение. Мщение, совращение, деньги. Эти три понятия ходили по кругу в ее голове. Поняв, что она зациклилась, Мэррин съехала с обочины и вдруг поняла, что ей совсем не хочется возвращаться домой.
Если бы были деньги, Мэррин сняла бы номер в первом попавшемся отеле. Деньги. Это слово заняло первое место в ее мыслях, отбросив остальные в сторону. Необходимо вернуть Джераду долг, ее собственный и отцовский, – вот что самое главное. До тех пор, пока Мэррин не расплатится сполна, ему стоит только свистнуть, чтобы она снова явилась в роли его так называемой подружки.
Судорожный вздох слетел с губ девушки. Она не увидится с Джерадом до тех пор, пока не скопит необходимую сумму. Она будет урезывать себя во всем, возьмет сверхурочную работу, начнет откладывать каждый пенни, но долг вернет.
И Мэррин свернула к маленькому коттеджу, принадлежавшему человеку, на которого она всегда могла положиться.
– Из окна я увидел машину и сразу подумал, что это ты, – разулыбался дядя Амос, едва открыл дверь.
– Извини, если разбудила, – пробормотала Мэррин.
– Я не спал, дорогая. У меня появилась небольшая проблема, и я как раз бьюсь над ее разрешением.
Старик окинул Мэррин проницательным взглядом и сразу же понял, в каком состоянии находится девушка.
– Входи же скорее, моя милая. Давай-ка посмотрим, смогу ли я помочь в разрешении твоей проблемы.
Неужели все написано у нее на лице? Мэррин поплелась вслед за дядюшкой в его маленькую гостиную.
– Прости, я не хотела тебе мешать, – тихо проговорила Мэррин. – Я только… хотела спросить, могу ли я переночевать у тебя.
Никогда Мэррин не любила своего дядюшку больше, чем в тот момент, когда он не моргнув глазом ответил:
– Знаешь, я расчистил от хлама свободную спальню, когда узнал, что Роберт с семьей обрушился тебе на голову. С тех пор комната свободна.
– Ох, дядюшка! – прошептала Мэррин, с трудом борясь с подступившими слезами.
– Эй, эй, девочка, пойду-ка я приготовлю тебе горячего чая, – улыбнулся старик.
Они уже сидели за столом и попивали чай, когда Мэррин вспомнила об обязательствах перед семьей.
– Мне нужно позвонить домой и сообщить, где я нахожусь, – уныло проговорила она.
– Если хочешь, я им сам позвоню.
– Нет, я, наверное…
Но Амос уже взял телефонную трубку. По его тону Мэррин поняла, что ответил ему отец.
– Мэррин остается ночевать у меня, – сообщил Амос, тщательно скрывая неприязнь к собеседнику. – А если кому—то интересно мое мнение, я бы предпочел, чтобы она пожила у меня до тех пор, пока дом, где вы все так прочно обосновались, снова станет ее собственностью.
И с этими словами он положил трубку.
Потом повернулся к Мэррин, улыбнулся и подмигнул ей:
– Считаешь, что я был несколько… м—м–м… резковат?
– Ну, я…
– Понимаю, ты бы действовала намного мягче. Но я знаю твоего отца гораздо лучше, чем ты. Он живет по принципу «положи мне палец в рот, и я всю руку откушу». – Улыбка исчезла с лица Амоса. – Твой брат пошел в него. А вот ты, моя милая, ты в маму.
– У Роберта сейчас настали трудные времена, – немедленно встала на защиту брата Мэррин.
– И у тебя тоже, дорогая, – спокойно возразил Амос. – Не хочешь рассказать, что с тобой произошло? Да ты пойми, я ведь не из стариковского любопытства. Просто ты мне слишком дорога.
– Спасибо, дядюшка, ты помог уже тем, что разрешил мне переночевать у тебя.
– Брось, – отмахнулся старик, продолжая размышлять о проблемах племянницы.
Следуя присущей ему логике, он предположил:
– По всей вероятности, это связано с деньгами, да? – Не услышав от Мэррин возражений, он подхватил возникшую мысль: – Ты вполне справлялась до того, как тебе на голову свалился брат со своей ватагой, а потом еще и папаша—пьяница. Они—то и подточили твой бюджет. По дому ничего не делают, сели тебе на шею и ножки свесили…
Амос умолк, запустив пятерню в седую шевелюру. А Мэррин смотрела на него и удивлялась его проницательности. Ведь она ни разу не говорила с ним на эту неприятную тему.
Внезапно он бросил на нее пронзительный взгляд.
– Они хотят, чтобы ты продала мамино кольцо, да?
Мэррин грустно усмехнулась. Амос отлично знал, как она дорожила этим колечком.
– Ох, дядюшка, я уже продала его, – призналась девушка и разрыдалась.
Старик немедленно подсел к ней и обнял за плечи. Мало—помалу Мэррин выложила ему историю об ограблении, повинуясь внутреннему побуждению поделиться с самым близким ей человеком.
– Значит, это случилось рядом с домом Джерада? – спросил Амос. – Парень мне сразу понравился. Он тебе помог?
Мэррин рассказала Амосу о том, как Джерад дал ей в долг две тысячи фунтов, но о любви к Джераду она не могла поведать никому, даже дяде Амосу. Остановилась Мэррин на том, что отец увеличил ее долг на четыреста фунтов, и добавила:
– Сегодня вечером я заехала к Джераду.
– Бедная девочка, он ведь тебе небезразличен, – понимающе вздохнул проницательный старик, почесывая подбородок. – Ты приехала к нему, и вы поссорились. А предметом ссоры стали деньги, одолженные им твоему отцу, которые тот рассматривает как подарок и отдавать не собирается. Так?
– Что—то вроде того, – пробормотала сконфуженная Мэррин.
– Ладно, дорогая, утро вечера мудренее, – сказал Амос, поднимаясь. – Ложись—ка ты спать, да отдохни хорошенько, а завтра поглядим, что можно сделать.
Спать—то Мэррин легла, но выспаться ей почти не удалось. Тяжелые мысли вконец извели ее. То она думала о том, насколько усугубил ее положение отец, выпросив деньги у Джерада, то вспоминала, что Джерад выведал у отца, куда она поехала, и просил не говорить ей об этом…
