Мередит хотела бы защитить честь своего пола; на языке у нее
уже вертелось резкое возражение, но она прикусила язык. Может быть, Кэл ей и
друг (точнее, может стать другом), но прежде всего — клиент. А с клиентами
ссориться нельзя.
— Вижу, ее измена поразила вас до глубины души, —
осторожно заметила она. — Вы подозревали что-то подобное?
— Ни секунды! Я верил Шарлотте, как самому себе верю. А
знаете, что меня сильнее всего проняло?
Кэл наклонился вперед, глаза его горели, он говорил глухим
голосом, словно каждое слово давалось ему с трудом.
— То, как она гордилась своей порядочностью! Как же —
изменяла мужу с одним-единственным мужчиной, причем по любви. Почти что верная
жена! Не то что другие, которые спят с кем попало… В конце концов она набралась
храбрости и все мне честно рассказала. А мне ее честность вот здесь… — И он
провел ладонью по горлу.
Мередит подалась вперед и положила руку на его напряженно
сжатый кулак.
— Кэл, — негромко заговорила она, — я понимаю
вашу обиду. Но прошло восемь лет. Не пора ли все забыть?
— Забыть? Надеюсь, вы не думаете, что я ночами не сплю,
мечтая о мести? — усмехнулся Кэл. — Я давно все забыл. Но только
глупец совершает одну и ту же ошибку дважды. Нет, я не стану класть голову на
плаху! Ни одной хищнице не удастся больше поживиться моим сердцем. В самой
счастливой супружеской жизни есть что-то от гладиаторских игрищ, а я пока не
жажду оказаться в пасти льва.
Мередит опустила глаза. Слова Кэла жестоки и несправедливы,
но его трудно винить. Предательство Шарлотты оставило в его душе незаживающую
рану. Может быть, самое лучшее сейчас — сменить тему.
— Сколько лет вашим детям?
Кэл вмиг преобразился. Нетрудно было догадаться, что он
обожает своих детей.
— Мэри Эллен — четырнадцать, самый трудный возраст! Еще
год назад мое слово было для нее законом, а теперь она спорит со мной по любому
поводу, уверяет, что я отстал от жизни и стремительно впадаю в маразм. Джули
двенадцать, и я для нее еще «любимый папочка», но, боюсь, такая идиллия недолго
продлится. А Эндрю всего девять, и он, слава богу, меня обожает. Надеюсь
как-нибудь вас с ними познакомить… Мерри.
Он назвал ее тем же уменьшительным именем, каким всегда
называл Стив. Но Мередит и не думала возражать: ей это даже понравилось. Это
создавало между ними какую-то особую атмосферу доверия и интимности.
— Я хотела бы их увидеть. Судя по вашим словам, они
симпатичные ребята.
Она невольно задумалась о том, каково этим ребятам без
матери — особенно девочкам в трудном подростковом возрасте… Должно быть, очень
тяжело. Да и Кэлу не легче.
До сих пор Мередит видела в Кэле лишь удачливого бизнесмена;
сегодня он открылся ей с неожиданной стороны. Перед ней предстал человек,
переживший тяжелое разочарование, человек уязвленный и страдающий. Деликатность
мешала ей поинтересоваться, есть ли у него любимая женщина или он из тех
разочарованных мужчин, что довольствуются случайными подругами на одну ночь и
зачеркивают женщину, едва она пытается подойти слишком близко. Да, скорее всего
так и есть. Предательство жены научило его не доверять женщинам и избегать
прочных связей. Он многое теряет — но, в конце концов, это его выбор…
Размышления ее прервало неожиданное замечание Кэла, странным
образом перекликающееся с ее мыслями.
— Не думаю, что вы поступаете правильно, отказываясь от
возможности иметь детей. Лишаете себя уникального опыта.
— На ребенка у меня нет времени. Я слишком занята и не
хочу, едва оправившись после родов, бросать ребенка на попечение няни и бежать
на работу. Малышу нужна хорошая мать, которая всегда рядом, всегда заботится о
нем, а я… боюсь, преданной матери из меня не получится. Работа для меня всегда
будет стоять на первом месте.
— Мередит, а вы сами верите в то, что говорите? —
спросил вдруг Кэл, взглянув на нее странным взглядом.
— Что?!
— Простите, — смущенно пробормотал Кэллен, словно
опомнившись. — Мне не следовало… нет, ничего.
— Нет уж, продолжайте, раз начали!
— Конечно, я лезу не в свое дело, но, как говорится,
откровенность за откровенность. Мне просто пришло в голову: может быть, это
отговорка? Ведь существуют самые неожиданные ситуации. Увы, мой печальный опыт
обогатил меня и многими знаниями. Люди ищут объяснения своим решениям и
поступкам, а на самом деле они лежат совершенно в иной области. А что, если вы
не хотите иметь ребенка от мужа, потому что подсознательно чувствуете, что ваша
с ним связь не так уж прочна?
Мередит изумленно смотрела на Кэллена, а потом энергично
затрясла головой.
— Что значит «не так прочна»? Да куда уж прочнее! Мы со
Стивом ни разу не поссорились — это за четырнадцать-то лет! Нет-нет, все дело в
моей работе — и только.
— Вот так же отвечала и Шарлотта, когда я впервые
заговорил о детях, — вздохнул Кэллен. — И, должно быть, искренне
верила в то, что говорит. Но она обманывала и себя, и меня. Правда в том, что
она не любила меня и не доверяла мне, поэтому и не хотела от меня ребенка.
Может быть, и вы, Мередит, не доверяете своему доктору? Или своим собственным
чувствам к нему?
Мередит совсем растерялась. Это неожиданное обвинение
казалось настолько смехотворным, что она даже не нашлась что ответить.
— Господь с вами, Кэл, о чем вы говорите! Мы со Стивом
любим друг друга так, как только могут любить муж и жена! На свете встречаются
женщины, лишенные материнского инстинкта, — наверно, и я из таких. Хорошая
мать из меня не выйдет, но, уверяю вас, это не имеет никакого отношения к Стиву
и к нашей семейной жизни!
— И все же, Мередит, мне кажется, что вы не вполне
честны с собой. Любящая женщина всегда хочет иметь детей от любимого — разве не
так?
Растерянность Мередит сменилась злостью. Почему, черт
возьми, она должна перед ним оправдываться и что-то ему доказывать?
— Вы несете чушь и сами прекрасно это понимаете!
По-вашему, все любящие женщины мечтают о бессонных ночах и грязных пеленках?
Вот уж не ожидала от вас такого мужского шовинизма! Знаете что, будем считать,
что вы неудачно пошутили, и забудем об этом разговоре!
— Простите, Мередит. Мне не следовало начинать этот
разговор. Это ваша проблема, и вам лучше знать, как ее решать. И все же
подумайте о моих словах. Подумайте и попробуйте честно ответить самой себе,
почему вы не хотите иметь детей.
— Да потому, — с жаром ответила Мередит, —
что вот уже двенадцать лет я занимаюсь тем, что мне нравится больше всего на
свете, и не собираюсь бросать это занятие ради чего бы то ни было другого! А
работать и воспитывать детей одновременно у меня не получится.
— Неправда. Все получится — стоит только захотеть.
Поймите, Мередит, работа, даже самая любимая, не может заменить ребенка.
Клиенты приходят и уходят, а ребенок остается навсегда. Подумайте об этом.
