Голос сестры звучал мягко, успокаивающе, но сердце было полно
тревоги. Она слышала слова врача: «Девочка в критическом состоянии… Шансов
практически нет». Сестра не первый год работала в больнице, но есть вещи, к
которым привыкнуть трудно… может быть, и невозможно.
— Что с ней сейчас делают?
— Думаю, останавливают кровь. Бедняжка потеряла много
крови…
— Он в нее выстрелил… выстрелил прямо в мою дочку…
Остальные слова потонули в рыданиях.
Генриетта не знала, чья пуля попала в Динеллу — бандита или
полицейского. Да и какая разница? Если Динелла умрет, не все ли равно, герой
или злодей станет ее убийцей?
По внутренней связи в операционную вызвали Стивена Уитмена.
Доктор Уитмен — один из лучших хирургов в городе, с энтузиазмом сообщила
медсестра Генриетте.
— Если кто-то и может спасти вашу дочку, то только
он, — авторитетно заявила она, взяв несчастную мать за обе руки. — Он
— лучший в своем деле. Повезло вам, что он сейчас в больнице!
Генриетта согласно кивала головой. Хотя она слабо
представляла себе, что такое везение.
Вашингтонам никогда не везло. Отец Генриетты погиб в уличной
перестрелке, похожей на сегодняшнюю. Вдова его с целым выводком детей осталась
без гроша. Она переехала в Нью-Йорк, надеясь найти там работу, — напрасно
надеялась. В Нью-Йорке семья не нашла ничего нового: та же нищета, те же
опасности, подстерегающие на каждом шагу.
Сестра предложила Генриетте чашку кофе. Та снова покачала
головой; по щекам ее текли слезы. Съежившись в кресле, она устремила взгляд на
большие настенные часы, что равнодушно отсчитывали секунды и минуты. Было пять
минут шестого.
Доктор Стивен Уитмен вошел в операционную ровно в пять
часов.
Предыдущий его пациент умер в два часа пополудни.
Стив не знал, за что ополчились на пятнадцатилетнего
мальчугана матерые гангстеры, но знал, что паренек отстреливался и уложил
троих, прежде чем пуля поразила его самого. Стив не смог его спасти — было
слишком поздно. Но у Динеллы Вашингтон есть шанс… Хотя, если верить
операционной сестре, шанс совсем крошечный. Пробито легкое, задето сердце,
большая потеря крови… Но Стив Уитмен не из тех, кто сдается без боя.
Ровно час Стивен боролся за жизнь девочки. По лбу его под
маской ручьями тек пот; глухим, слегка охрипшим голосом он отдавал распоряжения
ассистентам, а когда сердечко Динеллы остановилось, начал прямой массаж сердца.
Он сражался со смертью, как солдат на передовой, но и на этот раз судьба встала
на сторону врага. Рана оказалась слишком серьезна, девочка — слишком мала и
слаба, путь до больницы — слишком долог. Лишь чудо могло бы спасти Динеллу, а
Стив не умел творить чудеса.
В шесть часов одну минуту он вышел из операционной, на ходу
сдирая с лица хирургическую маску. В такие минуты Стив ненавидел свою работу.
Всякая смерть отвратительна, но когда умирает невинный ребенок… Нет, поправил
себя Стив. Смерть ужасна и несправедлива всегда. Чем заслужил ее мальчик,
храбро защищавший свою жизнь от разъяренных бандитов? Ему Стив тоже не смог
помочь…
В такие дни Стивом овладевало отчаяние: собственный труд
казался ему пустой тратой времени, жизнь — злой насмешкой, мир — бессмысленной
каруселью насилия и зла. Но бывали иные дни — когда Стив выходил из смертельной
схватки победителем. Долгие часы сверхурочной работы, бессонные ночи,
усталость, страх и отчаяние — все забывалось ради краткого мига торжества,
когда скальпель доктора Уитмена дарил обреченному новую надежду. Ради таких
побед стоило работать и жить.
Стив снял хирургические перчатки и принялся мыть руки. В
зеркале над раковиной отразилось его лицо — постаревшее, измученное. Стив не
спал почти трое суток.
Сколько раз он зарекался работать больше сорока восьми часов
подряд, но, увы, благие намерения никак не желали воплощаться в жизнь. Когда
сражаешься со смертью, не до того, чтобы следить за временем.
А теперь предстояло самое тяжкое. Он должен сообщить
страшную весть матери.
Выйдя из умывальной, Стив направился в комнату ожидания. Сам
себе он казался ангелом смерти. Несчастная женщина на всю жизнь запомнит его
лицо. Снова и снова образ Стива будет являться ей в кошмарных сновидениях.
Стив тоже не будет спать спокойно: несчетное число раз ему
предстоит вспоминать личико девочки, повторять ее имя, перебирать в памяти все
детали операции, вновь и вновь спрашивая себя, что еще он мог сделать, чего не
учел, что упустил, где просчитался… Да, впереди у него много бессонных ночей,
но разве это утешит мать несчастной девочки?
Дежурная медсестра указала ему на молодую негритянку в
кресле. Розовое платье женщины было заляпано бурыми пятнами, и Стив вдруг
почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
— Миссис Вашингтон!
Женщина вскочила, словно послушная ученица на уроке. Открыла
рот — и снова закрыла, не в силах вымолвить ни слова.
— Я доктор Уитмен.
Много раз (слишком много, думалось ему) Стив проходил через
эту мучительную процедуру, но так и не смог к ней привыкнуть. Да и как
привыкнешь к такому?.. Одно он усвоил твердо: сообщать о смерти пациента надо
сразу и быстро. Паузы и промедление более мучительны.
— Должен сообщить вам печальное известие, миссис
Вашингтон.
Генриетта поперхнулась на вдохе. Она уже знала, что сейчас
скажет врач.
— Пять минут назад ваша дочь умерла.
Он осторожно прикоснулся к ее руке, но Генриетта едва ли это
заметила. В мозгу у нее эхом отдавались страшные слова: «Она умерла… умерла…
умерла…»
— Мы сделали все, что могли. Но пуля пробила легкое и
задела сердце…
Стив запнулся — собственные слова показались ему донельзя
бессмысленными и жестокими. К чему эти подробности? Зачем матери знать, что
грудная клетка ее дочери превратилась в кровавое месиво?
— Мне очень жаль.
Теперь Генриетта вцепилась ему в руку, словно утопающая;
сгорбившись, она хватала ртом воздух, как будто ее ударили в солнечное
сплетение. Казалось, еще секунда, и она упадет в обморок.
— Присядьте, вам станет легче, — произнес Стив,
усаживая ее в кресло и свободной рукой делая знак медсестре.
В руке у него мгновенно оказался стакан воды. Но Генриетта
не могла сделать и глотка: ее била дрожь, она всхлипывала без слез, тяжело и
хрипло дыша, словно страшное известие сжало ей горло.
В такие минуты Стив Уитмен, чья работа — спасать людские
жизни, чувствовал себя убийцей. Слава богу, такое случалось нечасто. Гораздо
чаще он выходил из операционной с улыбкой победителя, а матери, жены, мужья
бросались ему на шею и плакали от радости. Так бывало — но не в этот раз.
Сегодня он потерпел поражение.
