Стив оставался с Генриеттой, пока мог, затем передал ее на
попечение медсестер и вернулся в операционную. Его ждала новая пациентка —
девочка, выпавшая из окна третьего этажа.
Было уже половина одиннадцатого, когда Стив, до предела
измотанный, добрался наконец до своего кабинета. На душе у него стало немного
легче: последнюю пациентку удалось спасти.
Поздний вечер — самое спокойное время в больнице. Первая
волна тяжелых случаев идет обычно в середине дня, вторая — после полуночи, а
между девятью и двенадцатью выпадает краткое затишье. Можно присесть, закрыть
глаза и на несколько минут отрешиться от больничной суеты.
На столе Стива ждала гора бумаг, ждущих подписи, и уже не в
первый раз он пожалел, что согласился принять хлопотную должность заместителя
заведующего отделением. Теперь на его плечах лежала вся бюрократическая рутина.
Стив налил себе остывшего кофе, торопливо бросил в рот пару
печений «Орео». С самого утра у него не было во рту ни крошки.
Придвинув к себе стопку бумаг, Стив взялся за телефонную
трубку и набрал номер.
«Может быть, Мередит еще нет, — думал Стив,
прислушиваясь к долгим гудкам. — Не один я засиживаюсь на работе
допоздна».
Доктор тяжело вздохнул: о возвращении в пустой дом ему
сейчас не хотелось думать.
Но жена оказалась дома и взяла наконец трубку:
— Алло!
Голос Мередит звучал по-деловому, и Стив догадался, что,
несмотря на поздний час, она ждет звонка из офиса. В последнее время Мередит и
ее подчиненные, увлеченные новым проектом, работали, не отличая дня от ночи.
— Привет, это я.
— Привет. А почему таким убитым голосом? —
поинтересовалась она.
— А ты как думаешь?! Трое суток без отдыха!
Обычное дежурство хирурга-травматолога продолжается сорок
восемь часов, но в этот раз Стив проработал лишний день — согласился подменить
коллегу, у которого сегодня родилась дочь.
Мередит понимающе хмыкнула. Последний раз она видела мужа во
вторник утром, а сейчас уже вечер пятницы. Но за четырнадцать лет совместной
жизни Мередит привыкла к такому режиму и не жаловалась. Ей ли не знать, что
такое преданность своему делу? Ведь и сама она все силы отдавала работе —
трудной, утомительной, изматывающей, и все же невероятно увлекательной.
Мередит Смит Уитмен была партнером в солидной фирме с
Уолл-стрит, специализирующейся по банковским инвестициям. Ее талант, трудолюбие
и энергия снискали восхищение коллег. Мередит жила своей работой, как Стив —
своей; заключая крупную сделку, она испытывала такой же пьянящий восторг, как
Стив — когда ему удавалось вырвать пациента из лап смерти.
— Как там твой великий проект? — спросил Стив. Последние
два месяца Мередит готовила рекламную кампанию для привлечения покупателей к
акциям одного высокотехнологичного предприятия в Силиконовой долине. Создатель
компании решил превратить свое детище в акционерное общество, и фирма Мередит
взяла на себя организацию торгов.
Стив терпеливо выслушивал подробные рассказы жены; но, как
ни старался, не мог понять, что интересного в бесконечных столбцах цифр и
сложных вычислениях. Что делать — еще в школе ему плохо давалась математика. А
Мередит только о своем проекте и говорила. Ее привлекала новизна: рутинные
банковские операции в Нью-Йорке и Бостоне изрядно ей поднадоели, а далекая
Калифорния казалась неизведанной землей, полной нераскрытых возможностей.
— Продвигаемся потихоньку. — В голосе ее звучала
усталость. Вот уже несколько дней Мередит уходила на работу ранним утром, а
возвращалась домой затемно. — Уже почти закончили с «красной полосой».
Стив знал, что на профессиональном жаргоне финансистов
«красной полосой» называется проспект будущей кампании. Название прижилось
из-за напечатанных красной краской полосок с предупреждением о неразглашении,
обыкновенно помещаемых на обложке проспекта.
— Милый, когда ты приедешь?
Закрыв глаза, Стив словно наяву увидел жену: она сидит в
мягком кресле, завернувшись в любимый пушистый халат, рассеянно накручивая на
палец золотистую прядь. Господи, как хочется домой!
— Скоро, малыш. Сейчас подпишу кое-какие бумаги — и
поеду. Ты поужинала?
— Как тебе сказать… Несколько часов назад секретарша
заметила, что я могу упасть в голодный обморок, и напоила меня чаем с
бутербродами.
— Бедная моя! Вот приду и приготовлю омлет. Или, если
хочешь, куплю что-нибудь по дороге.
Готовил в семье Уитмен Стив. У Мередит вечно все
пережаривалось и подгорало; она искренне не понимала, зачем нужна эта
утомительная возня, если можно перекусить бутербродами или, на худой конец,
салатом из пластиковой коробочки. «Пропадешь ты без меня!» — частенько говорил
ей Стив.
— Приезжай поскорее, я так проголодалась! —
промурлыкала Мередит, и от звуков ее бархатного голоса у Стива перехватило
дыхание. Они вместе уже целую вечность, а он по-прежнему влюблен, как был
влюблен четырнадцать лет назад неуклюжий молодой практикант, потерявший голову
от одного взгляда зеленых девичьих глаз.
Они познакомились на вечеринке в студенческом общежитии.
Вечер плавно перешел в ночь, полную страсти и нежности, а вскоре Стив и Мередит
уже приглашали друзей на свадьбу. Одной ночи им оказалось достаточно, чтобы
понять, что они созданы друг для друга — обычно для этого требуется куда больше
времени.
Никто не верил, что счастье их продлится долго — слишком уж
не похожи были эти двое. Огонь и лед, штормовой ветер и зеркальная гладь
горного озера…
Но друзья-подружки, что качали головами, глядя на влюбленную
пару, не понимали, что Стив и Мередит удивительным образом дополняют друг
друга. Они не замечали за кошачьей мягкостью Мередит железной воли и
целеустремленности, за порывистой страстностью Стива — неисчерпаемого запаса
нежности и доброты.
Не понимали они и кое-чего еще. Отец и мать Стива один за
другим умерли от рака, поэтому Стив и выбрал нелегкий путь врача. Родители
Мередит погибли в автокатастрофе. С ранней юности Стив и Мередит привыкли
рассчитывать только на себя. Одиночество научило их ценить семейные узы: они
дорожили друг другом, ведь они были единственными близкими людьми друг для
друга.
— Так что у тебя стряслось?
За четырнадцать лет Стив и Мередит изучили друг друга так,
как иным парам не удается и за всю жизнь. Вот и сейчас по голосу мужа Мередит
сразу поняла: у него что-то не так.
— Сегодня умерли двое ребятишек. — Перед глазами
Стива вновь всплыло измученное лицо матери-негритянки, вспомнилось, как она
цеплялась за него, хватая ртом воздух, и знакомая тоска сдавила сердце. —
Первый — пятнадцатилетний паренек с огнестрельным ранением. Он отстреливался от
гангстеров, уложил троих, но в конце концов сам получил смертельную рану.
Несколько часов спустя — маленькая девочка. Снова огнестрельное ранение.
Перестрелка бандитов с полицейскими, случайная пуля… Малышка умерла у меня на
столе. Мне пришлось сообщить эту весть матери. — Он помолчал. — А вот
третья сегодняшняя пациентка выжила. Девочка, выпрыгнувшая из окна. Не знаю
пока, сможет ли она ходить, но жить будет.
