— Мои часы, — ответила Мередит, устремив на мужа
испуганный взгляд.
— Откуда такие? У тебя раньше их не было.
— Да, это новые. Рождественский подарок Кэла. —
Можно было бы солгать и сейчас, но надо же когда-то остановиться!
— Вот это подарочек! — покачал головой
Стив. — Должно быть, кучу денег стоит!
— Для своих служащих Кэл денег не жалеет, —
бесстрастно ответила Мередит.
Стив резко повернулся к ней: в глазах — смятение.
— Можно мне спросить, что стоит за этим подарком?
Взгляды их встретились, и Мередит медленно покачала головой.
Она приняла решение: она ничего ему не скажет. Милосерднее застрелить человека
в упор, чем открыть ему такую правду. Мередит — лгунья и изменница, но не
убийца. Она будет молчать.
— За этим ничего не стоит, — медленно и раздельно
ответила она. — Кроме того, что я работаю у Кэла и он меня ценит.
Стив молча кивнул и положил часы обратно на столик. Больше в
их разговорах имя Кэллена не всплыло ни разу.
Весь субботний день они уныло слонялись по квартире, не
зная, чем заняться и о чем говорить друг с другом. Вечером Стив уговорил
наконец Мередит выйти в соседний ресторанчик. «Должны же мы отпраздновать
Валентинов день!» — заметил он с натужной бодростью в голосе. Мередит в ответ
только молча кивнула.
В субботнюю ночь Мередит наконец согласилась заняться с ним
любовью, но лежала неподвижно, закрыв глаза, а когда все закончилось, на
ресницах ее заблестели слезы. Стив чувствовал себя насильником — мерзкое
ощущение!
— Похоже, жизнь в разлуке не пошла нам на
пользу, — печально заметил он несколько минут спустя, когда они лежали
обнявшись в темноте. — Надо что-то делать, и поскорее, пока наша семья не
развалилась к чертовой матери!
Мередит вздрогнула.
— Потерпи еще немного! — неуверенно пробормотала
она.
— Мы и так слишком долго терпим, — ответил Стив и встал,
чтобы налить себе пива. — Как только вернусь домой, снова обзвоню все
больницы в Сан-Франциско. Так больше жить нельзя!
Он скоро заснул, но Мередит не сомкнула глаз всю ночь. Лежа
рядом со Стивом и прислушиваясь к его ровному дыханию, она мечтала о Кэле.
Увидеть его, хотя бы услышать голос… Но об этом нечего было и думать. Если она
позвонит Кэлу, Стив может проснуться, услышать…
Утром в воскресенье, читая местную газету, Стив с интересом
прочитал колонку объявлений о продаже недвижимости в Пасифик-Хайтс. Он очень
удивился, когда Мередит сказала, что ей пока некогда было заниматься поисками
подходящего дома.
— В последнее время я была очень занята, —
оправдывалась она.
— Похоже, оба мы слишком заняты, — проворчал
Стив. — И это не пойдет нам на пользу, скоро мы станем совсем чужими друг
другу.
Заниматься с ней любовью Стив больше не пытался, опасаясь
повторения вчерашней тягостной сцены.
Поужинали они в аэропорту. Прощаясь, Стив поцеловал Мередит,
а та крепко обняла его и долго смотрела ему вслед. Тяжкое и безнадежное чувство
сдавило сердце: казалось, они расстаются навсегда. Слезы выступили у нее на
глазах, она уже готова была молить его остаться, но слова не шли с языка. Да
Стив и не мог остаться — в Нью-Йорке его ждала работа.
Самолет пробежал по взлетной полосе и рванулся вверх.
Мередит повернулась и, опустив голову, поплелась к своей машине. Всю дорогу
домой она проплакала, сама не зная — себя ли оплакивает, Стива или, вернее
всего, их ушедшую любовь.
Едва она вошла в дом, зазвонил телефон. Мередит схватила
трубку, думая, что это Кэл, однако звонил Стив по сотовому.
— Мерри, помни одно, — сказал он.
— Что? — едва слышно отозвалась она.
— Что я тебя люблю.
Те же слова сказал ей в пятницу Кэл.
— Я тоже тебя люблю, — упавшим голосом ответила
Мередит. — Прости, что испортила тебе праздник. — «И за все остальное
тоже», — мысленно добавила она.
— Не бери в голову, дорогая. Не так уж все
беспросветно. Мы немного отвыкли друг от друга, вот и все. Постараюсь приехать
к тебе недельки через две. А ты можешь навестить меня на следующей неделе.
Ничего, малыш, справимся. Постепенно все станет как прежде. А если мне не дадут
нормальной работы, пойду в таксисты, только бы быть рядом с тобой!
— Я не позволю тебе водить такси, — глотая слезы,
отозвалась Мередит.
— Послушай, милая, через две недели Лукас выходит на
работу. Может быть, я просто соберу вещички и прилечу к тебе.
Эти его слова звенели у нее в ушах погребальным колоколом.
Стив приедет сюда — значит, придется признаться ему во всем или оставить Кэла.
И то, и другое приводило ее в ужас.
— Я люблю тебя, Стив! — воскликнула она, вкладывая
в эти простые слова все смятение своей страдающей души.
— А я тебя, малыш, — ответил Стив и повесил
трубку. Мередит упала на диван и, закрыв лицо руками, горько разрыдалась.
Примерно час спустя позвонил Кэл. Голос его звучал тихо. Кэл
признался, что две ночи он толком не спал — мысли о Мередит сводили его с ума.
По правде сказать, он страдал не только от беспокойства за любимую, но и от
ревности, но в этом признаваться не стал.
— Можно мне приехать? — спросил он.
Мередит и хотела бы ответить «нет», но сердце ее не
повиновалось рассудку. Ее по-прежнему, нет, сильнее, чем прежде, с неодолимой
силой влекло к Кэлу.
— Знаешь, я сейчас не в лучшей форме, —
предупредила она. — Боюсь, от меня будет мало толку.
— Я себя чувствую не лучше. Но знаешь, неприятности
легче переживать вместе.
Мередит ожидала приезда Кэла в смятении, почти со страхом.
Что ей теперь делать? Как она взглянет ему в лицо? Что почувствует, когда вновь
его увидит?
Но он появился на пороге — и все сомнения рассеялись, как
дым. Мередит бросилась ему на грудь и разрыдалась, как ребенок.
Кэл хотел ее утешить, но сердце подсказало ему, что слова
здесь бессильны. Он просто прижал ее к себе и покрыл милое заплаканное лицо
поцелуями. А через несколько минут они уже лежали в постели. Эту постель
Мередит только вчера делила со Стивом, но сейчас она не вспоминала о муже, не
думала и не знала ни о чем, кроме Кэла и своей запретной любви.
В эту ночь он любил ее страстно, яростно, отчаянно, а потом
они уснули, крепко обняв друг друга, словно две погибших души в ночи, не
знающей рассвета.
Глава 16
— Ну рассказывай! — такими словами встретила Стива
Анна в понедельник утром, едва он вошел в отделение.
Он приехал на такси прямо из аэропорта и выглядел, как
говорится, хуже некуда: измятая одежда, усталое, осунувшееся лицо, потухшие
глаза.