— Я решил, что больше ждать нельзя. — Собственный
голос казался ему чужим. — Чем дольше тянуть, тем нам будет труднее. Это
пора прекратить, Анна, я и так уже порядочно осложнил тебе жизнь…
«Не то, не то!» — мысленно восклицал он. Все заранее
приготовленные слова звучали жалко и фальшиво. Что сказать, чтобы она поняла:
он не может поступить иначе?
— Анна, с тобой мне было хорошо, словно в сказке. Но
настало время вернуться к реальной жизни. Я хотел бы остаться с тобой —
работать вместе, играть с Фелисией, а по ночам… Хотел бы — но не могу. У меня
есть Мередит.
Я поклялся быть с ней в горе и в радости. Теперь наш брак
рушится, и я обязан, понимаешь, обязан хотя бы попытаться его спасти!
— А она этого хочет? — тихо спросила Анна.
Она прижала к груди сжатые кулаки и вся как-то съежилась,
словно у нее болело сердце. Стиву вдруг вспомнилась Генриетта Вашингтон — такое
же лицо было у той женщины, когда он сообщил ей о гибели ее ребенка. Вся
разница в том, что в тот раз Стив пытался спасти девочку — сегодня сам стал
убийцей. Он хладнокровно и жестоко убивает их любовь.
— Она согласна. И думает так же, как я: дольше
откладывать нельзя. Если не сейчас, то никогда. Или все рухнет — или мы вместе
преодолеем трудные времена и снова станем счастливы друг с другом… А ты, Анна,
не жди меня. Я не вернусь. Тебе лучше меня забыть.
Последние слова он произнес тихо, но твердо. В этот миг Анна
подумала, что старая пословица права: иной раз слово ранит страшнее кинжала.
— Не так-то это просто, — ответила она. На глаза
ее навернулись слезы. — Легко тебе говорить «забудь»! Ты, конечно, подлец,
Стив Уитмен, но я тебя люблю.
— Вот и помни все время, что я подлец.
— Не беспокойся, не забуду, — ответила она
дрогнувшим голосом.
Стив видел, что она держится из последних сил. Сердце его
разрывалось от сострадания к Анне, а мысли о маленькой Фелисии он гнал прочь.
За последний месяц он привязался к девочке, как к родной дочери. Порой,
забывшись, начинал мечтать о том, как подарит ей целую коробку игрушек, повезет
за город, устроит в хорошую частную школу… Но ничего этого не будет.
Согласившись заменить Фелисии отца, он предаст Мередит.
— Не знаю, что еще тебе сказать, — заговорил он,
то и дело запинаясь. — Я люблю тебя. Люблю и хочу быть с тобой. Будь я
свободен, я женился бы на тебе — если бы, конечно, ты оказалась настолько
сумасшедшей, чтобы принять мое предложение. Но сейчас я ничего не могу тебе
предложить. Все это время я обманывал и тебя, и самого себя. У меня есть Мерри,
и я за нее отвечаю.
— Значит, ей повезло больше моего, — сухо ответила
Анна, а затем вдруг спросила: — Что, если у вас ничего не выйдет? Ты вернешься?
— Нет, — с поспешностью ответил Стив.
Он не хотел дарить Анне ложную надежду. Если повезет, он
останется с Мерри; если нет… один бог знает, что тогда будет.
— Если у нас ничего не выйдет, — продолжал он,
убеждая не столько Анну, сколько самого себя, — я начну новую жизнь.
Например, сделаю то, о чем ты говорила, — отправлюсь в какую-нибудь
слаборазвитую страну и буду работать на благо ее народа.
— Везет вам, богачам! — горько заметила
Анна. — Делаете, что вам вздумается! Вам не приходится думать о том, что
завтра есть, или чем оплатить счет за квартиру, или как дать ребенку
образование. Надоело вам в одном месте — собираете чемоданы и едете в другое…
Стив понял, что напрасно распустил язык. Он задел Анну еще
сильнее, заговорив о ее давней и неисполнимой мечте. Но дело в том, что мысль о
благотворительной работе уже не раз приходила ему в голову. Долгие беседы с
Анной волновали и увлекали его: может быть, впервые в жизни он задумался о том,
что должен что-то сделать для тех, кто обездолен судьбой. Конечно, труд врача
везде благороден, но в Нью-Йорке хирургов достаточно, а в какой-нибудь
Гватемале, где несколько врачей на всю страну…
— Я не богач, — напомнил он Анне. — Богата
моя жена, а это совсем разные вещи. Я не претендую на ее деньги. И ничего от
нее не хочу — разве что, может быть, ребенка.
Он вдруг понял, что должен сказать: слова побежали
стремительно.
— Анна, неужели ты не понимаешь, что я вот уже месяц
тебя обворовываю?! Обкрадываю на целую жизнь? Ты ведь можешь встретить хорошего
человека, который женится на тебе, станет заботиться о тебе и Фелисии, может
быть, подарит тебе и других детей… — Стив знал, что Анна хотела бы иметь много
детей, но пока что об этом и речи не было. Ее зарплаты едва хватало на одну
Фелисию. — Я не вправе отнимать у тебя возможность счастья. Я прошу
прощения, Анна, и возвращаю тебе твою жизнь, твою свободу.
— Как благородно! — с горькой иронией отозвалась
она. — А моего мнения ты спросил?
В ней медленно закипал гнев. Какого черта Стив присвоил себе
право в одиночку принимать решения — такие решения, которые прямо ее касаются?
Да, она с самого начала знала правила игры. Не знала лишь одного — что так
быстро и так сильно его полюбит. Она любила его сильнее, чем всех прошлых своих
возлюбленных, и тем тяжелее было прощание.
— У тебя нет выбора, — твердо ответил Стив. —
Можешь меня возненавидеть, если хочешь. Можешь вычеркнуть меня из памяти. Но
моего решения ты не изменишь.
— Я и не собираюсь тебя отговаривать, — взглянув
ему в глаза, ответила Анна. — Оба мы — свободные люди и вправе делать что
хотим. А мои переживания — мое личное дело. Я ведь знала, на что иду, просто не
представляла, что это случится так скоро. Мне казалось, пока ты найдешь работу,
пройдет несколько месяцев, а то и больше. Никак не думала, что ты вдруг все
бросишь и пойдешь чуть ли не в санитары!
Анна хорошо понимала, как горька и унизительна должна быть
для Стива такая перемена. Как видно, он многим готов пожертвовать ради спасения
своего брака. Анне казалось, что Мередит не заслуживает такой жертвы… впрочем,
какая разница, что там ей кажется? Стиву виднее.
— Хочешь мне еще что-нибудь сказать? — спросила
она, вставая с места.
— Да нет… Разве только, что люблю тебя. Люблю и желаю
тебе всего самого лучшего. Будь счастлива, Анна… без меня.
— Не волнуйся, выживу. Помни одно: ты ничем мне не
обязан. Мне ничего от тебя не нужно. Спасибо за то, что согревал меня холодными
ночами.
— Вот как? Ну что ж… А ты помни, что я тебя люблю.
По-настоящему.
— И что из этого? Любишь, но все равно уходишь! —
Темные глаза ее снова наполнились слезами. — Отец Фелисии тоже клялся мне
в любви, а потом родители потребовали, чтобы он меня бросил, и у него не
хватило сил сопротивляться. Может быть, и тебе не хватает смелости признать,
что у вас с Мередит все кончено?
— Этого я не знаю, Анна. И не узнаю, пока не переселюсь
в Калифорнию.
Анна поняла, что разговор окончен. Медленно, словно во сне,
она вышла в прихожую и распахнула дверь.
