«Он шел ко мне, — думала она, накладывая повязку и
пытаясь унять дрожь в руках. На глазах у нее блестели слезы. — На него
напали у порога моего дома. Его убили, когда… нет, только не это! Не смей
раскисать, Анна Гонсалес! Он выживет!»
Подъехавшим санитарам Анна объяснила, что рана опасна и
пострадавшего надо немедленно везти в больницу. Сама она попросила соседку
присмотреть за Фелисией.
— Вы едете с нами? — удивленно спросил санитар.
— Я хирург-травматолог, — ответила Анна. —
Едем… — И она назвала номер и адрес больницы, в которой работала когда-то
вместе со Стивом, а теперь одна.
Их больница находилась ближе всех к месту происшествия, и
машина помчалась туда.
Стиву поставили внутривенное питание. Лицо его скрылось под
кислородной маской. Из раны сочилась кровь, и Анна наложила давящую повязку.
«Зачем он пришел? — спрашивала она себя. — Три
месяца от него не было ни слуху ни духу, я уже смирилась с тем, что никогда его
не увижу, и вдруг… Зачем? И почему так? Боже, за что мне это?»
По счастью, Лукас еще не сменился с дежурства. Анна коротко
объяснила ему, что произошло со Стивом — точнее, то, что она об этом знала, и
тот бросился готовить операционную. Анна осталась внизу, со Стивом.
Команда медсестер приняла его из рук санитаров, уложила на
каталку и вкатила в больничный холл.
— Кто-нибудь знает имя больного? — громко спросила
одна из медсестер.
— Это Стив Уитмен, — ответила Анна. Лицо ее было
белым, словно больничная стена.
— Господи, что он здесь делает? — воскликнула
другая медсестра — та, что ножницами срезала с него одежду. — Я думала, он
сейчас в Калифорнии!
— А он, как видите, оказался здесь, — резко
ответила Анна, торопливо натягивая хирургическую униформу. — И в груди у
него дыра размером со штат Техас.
Взявшись за ручки каталки, медсестры бегом повезли ее в
травматологическое отделение. Анна бежала рядом. Ей казалось, что каталка еле
ползет — а ведь Стиву дорога каждая секунда!
— Господи, неужели нельзя побыстрее?!
— Мы и так… — задыхаясь, проговорила одна из медсестер.
Наконец они оказались у дверей операционной. Харви,
полностью готовый, в маске и перчатках, ждал у стола.
— Харви, не теряйте ни секунды! — шепнула ему Анна
и бросилась в умывальную мыть руки. Она уже решила, что будет ассистировать ему
при операции.
Когда она вернулась, Стив — мертвенно-бледный, с плотно
закрытыми глазами — уже лежал на операционном столе. Сквозь давящую повязку
сочилась кровь. Дышать самостоятельно он уже не мог, и медсестра подключила его
к дыхательному аппарату. Жизнь уходила из него с каждой секундой; едва ли он
понимал, что его лучший друг и любимая женщина пришли сюда, чтобы во что бы то
ни стало спасти ему жизнь.
— Что, черт возьми, с ним случилось? — спросил
Харви, склонившись над раной.
— Пришел повидаться со мной, — сквозь стиснутые
зубы ответила Анна, — и какой-то ублюдок в него выстрелил.
— О, да вы опасная женщина… Черт, где же эта пуля…
Сестра, начинайте переливание крови!
— А он подлец! — воскликнула Анна, и слезы
покатились у нее по щекам. Что за беда — под маской их все равно не видно.
Лукас никак не мог извлечь пулю, и в конце концов Анна
взмолилась, чтобы он пустил ее на свое место.
— Вы же знаете, у меня это хорошо получается!
— Да, о вас в отделении легенды ходят. Что ж, доктор,
приступайте.
Решительным шагом Анна подошла к столу. Пулю она обнаружила
через несколько минут, но, чтобы извлечь ее, им с Лукасом понадобилось двадцать
минут, час — чтобы остановить кровотечение, и еще почти два часа, чтобы
наложить швы.
— Ну все, жить будет, — устало вздохнул Харви,
когда Стива увезли в реанимационное отделение. — А вы, доктор Гонсалес,
идите отдохните. Вид у вас — хуже некуда.
— Спасибо за комплимент, доктор Лукас.
Анна и сама знала, что лицо у нее белее мела, по лбу льется
пот, а глаза покраснели и распухли от слез. Теперь, когда все осталось позади,
у нее тряслись руки и подгибались ноги — запоздалое следствие шока.
Анна пошла в палату к Стиву и села возле его койки.
Около двух часов он спал, приходя в себя от наркоза, но
наконец заворочался, приоткрыл глаза… и слабо улыбнулся, увидев ее.
Рыдания подступили ей к горлу. Он ее видит! Он ее узнал!
Только теперь она по-настоящему поверила, что Стив выживет.
— Анна! Я шел к тебе! — прошептал он еле слышно.
— И напрасно, как видишь, — улыбнулась она,
сдерживая подступающие слезы.
«Я уж думала, что никогда больше тебя не увижу, —
говорила она мысленно. — Господи, ты ведь мог умереть у меня на руках!»
— Что случилось? — спросил он тем же слабым
шепотом.
— В тебя стреляли.
— Приятные у тебя соседи, — заметил Стив, и Анна улыбнулась
сквозь слезы.
— Зачем ты приходил? — Не нужно было спрашивать:
она уже знала ответ.
— Попрощаться с тобой.
— Ты уже попрощался три месяца назад, — мягко
ответила Анна.
Глаза Стива закрылись, он, казалось, задремал, но несколько
минут спустя заговорил снова:
— Хотел увидеть Фелисию… Я по ней скучал…
— Она тоже скучает. — И, отбросив всякую
осторожность, Анна добавила: — И мне очень не хватало тебя… хотя ты и подлец.
— Хочешь новость? — улыбнулся Стив. — Я
развожусь и уезжаю в Кентукки.
— Похоже, он бредит, — нахмурившись, шепнула Анна
медсестре.
— Я все слышу… но это не бред… правда… развожусь и
уезжаю… — прерывающимся голосом настаивал Стив.
— Не разговаривай, милый. Еще успеешь все объяснить. А
теперь, может быть, поспишь?
— В груди… болит…
— И не смей жаловаться! Ты же не знаешь, кто тебя
заштопал! — усмехнулась Анна, глядя на него сверху вниз.
— Ты?..
— Я. Извлекла из тебя пулю. А теперь закрывай глаза и
спи, пока я тебя не отшлепала.
— Анна, я люблю тебя, — едва слышно прошептал
Стив. Но Анна его услышала. Она склонилась к нему, чтобы медсестры не услышали
их разговора.
— Я тоже тебя люблю.
— Выходи за меня замуж, — проговорил он, тяжело
дыша.
— Ни за что, — ответила Анна. — У меня
аллергия на замужество.
— Так будет лучше для всех… для тебя… для меня… для
Фелисии… у нас с тобой будут еще дети…
— Куда же мне больше-то? Одного тебя хватит! От тебя
беспокойства больше, чем от десятерых младенцев разом!
