– Вы при мне такое уж который раз говорите. – Папаша Власий хмыкнул в кулак. – Всякий раз, как у вас незадача приключится, так вы хандрите, не едите ничего толком и на покой собираетесь! Вы вон лучше колбаски попробуйте, специально для самых дорогих гостей держу, сам и то не пробовал!..
– Вы провокатор, Власий, – пробормотала я, но колбасы взяла. В самом деле, выше всяких похвал! А старик хорошо меня изучил, видит: раз уж я даже его великолепному угощению не воздаю должного, значит, дела у меня идут из рук вон плохо. Впрочем, ему положено быть наблюдательным, с таким-то ремеслом! – Я вам толкую о своей жизненной трагедии, а вы мне о колбасе!
– Не знаю я этих ваших… трагедиев. – Трактирщик прекрасно умел выговаривать это слово, но коверкал язык нарочно, когда входил в роль. – И кого вы ищете, тоже не знаю, только вижу: не дело это! И на вас это вовсе не похоже…
– Что именно? – Я подумала и положила себе еще пирога. При отсутствии выездных дел, малоподвижном образе жизни и таких обедах я, глядишь, приятными округлостями обзаведусь!
– Да то, что вы руки-то опустили, – спокойно ответил папаша Власий. – Что с того проку-то? Всегда вы делали, что должны были, а там хоть трава не расти, что ж нынче с вами приключилось?
– А поверите ли, Власий… – медленно выговорила я. – Поверите ли, что Флоссия Нарен может испугаться?
Воцарилась тишина.
– Испугаться? – раздумчиво повторил он. – А нешто вы не человек?
– Я прежде всего судебный маг, – ответила я. – Я не имею права бояться. А раз испугалась, то, выходит, уже не гожусь для этой работы.
– А за кого вам бояться-то? – продолжал допрашивать папаша Власий. – Дедушка ваш, вы сами говорили, далеко, разве до него доберутся? Да и… – он крякнул. – Не в обиду вам будет сказано, да только господин Нарен на своем веку повидал достаточно, и уж если был бы сейчас вот тут, с нами за одним столом…
– Взял бы меня за косу и лбом об стол приложил, – хмуро закончила я. – Это уж точно. За деда бояться смысла нет.
– Ну а за кого ж еще? – усмехнулся трактирщик. – За других вы и вовсе-то не особенно переживали, сколько вас помню, за то вас многие и не любят…
– Вы правы, – хмыкнула я в ответ. – Больше не за кого. За себя если только.
– А за себя вы никогда не боялись, – напомнил мне папаша Власий. – Еще вот когда только знакомство мы с вами свели, я думал, бывалоча: до чего же бедовая девка, ведь свернет когда-нибудь шею, так и лезет, так и лезет, куда нормальный человек сунуться и не посмеет! А ничего же, обошлось…
– И то правда… – я залпом допила остывший ринт.
Старик был прав. Я любила жизнь, но смерти никогда не боялась. Да и до других мне дела никогда не было, пусть они сами о себе заботятся. Начнешь переживать за знакомых и приятелей – угробишь карьеру, не выйдет из тебя ничего путного, дед мне тоже об этом говорил. Делай, что должна, что считаешь нужным, бери на себя ответственность, не отказывайся потом от того, что сделала, только думай как следует, прежде чем что-нибудь предпринять!
– Власий, – произнесла я. Мне почему-то показалось важным узнать это. – Мы с вами столько лет знакомы, а я и не слыхала ни разу: в какого вы бога верите?
– Я-то? – трактирщик усмехнулся, и мне показалось, будто он понимает, к чему мне это знание. – Я, как все мои предки: и Матери Ноанн всегда пожертвую, чтоб жилось хорошо, и с Тох-Авеской вежлив буду, ремесло мое такое, да и…
– А помимо того? – перебила я. – Во что вы верите сильнее прочего?
– Нельзя верить в одного бога сильнее других, госпожа Нарен, – неожиданно серьезно произнес папаша Власий. – Они фальшь чуют. Помочь не помогут, а навредят, если просить будешь, но веры взамен не дашь. Дары да жертвы – оно хорошо, только богам не то нужно.
– Вы меня запутали, – сказала я со смешком. – Значит, вы во всех перечисленных веруете?
– А почему же нет? – Старик улыбался, но глаза у него были серьезными. – Верю я в них, их милостью жив-здоров, и семья моя тоже. Только, госпожа Нарен, – сказал он негромко, – боги далеко, а мы-то здесь, землю топчем. И много нас, всех не расслышат. Так нужно делать то, что должен, что правильным почитаешь, что сердце подсказывает, и не сомневаться в себе. А то если уж и в себе усомнишься, то кому еще-то верить?
– И верно… – я поднялась и, повинуясь неожиданному порыву, обняла папашу Власия. Сколько лет он встречал меня с распростертыми объятиями, да вот первый раз самой довелось… – Все вы правильно говорите, Власий. Спасибо вам.
– Да за что уж… – и снова улыбка, а глаза серьезные. Что он обо мне знает, этот трактирщик? Что понимает?
– За все, – улыбнулась я. – За то, что вовремя напомнили… кто я есть и что должна делать. Пора мне, Власий!
– Удачи вам, госпожа Нарен, – сказал он.
Все верно. Нужно доверять своему чутью, интуиции, которая никогда меня не подводила. Верить себе и делать то, что считаешь должным, и не жалеть о том, что сделал или не сделал, потому что это твой выбор, и принимать его нужно таким, каков он есть. Так, кажется, говорил мне десять лет назад тогда еще лейтенант Лауринь? Той ночью, когда мы сидели у костра в лесу и он рассказывал мне о своей вере. О Забытом. И, помнится, я еще подумала, что сама живу по тем же заветам, хоть и не принадлежу официально ни к одной из религий… А Власий прав: богов много, но людей еще больше, пока докричишься до высших сил, время будет упущено. Может, боги и существуют, доказательств тому немало, и уважать их нужно, только перекладывать на них принятие решений нельзя!
С этой точки зрения проще всего – и тяжелее всего – именно приверженцам Забытого. Только ты – мерило своих деяний. Только тебе решать за себя. И наказан ты будешь – если будешь, – именно по делам своим. Вечность наедине с собой, вот какова кара для таких людей. Покой – вот награда для них.
Но покой мне пока только снился… Я вдохнула поглубже морозный воздух, подгоняя желтую кобылу. Зверюга совсем свыклась со мной, слушалась отменно и выучила несколько привычных маршрутов: можно было отпустить поводья и думать о своем, домой вывезет…
Глава 31
Погоня
В Рыночном квартале лошадь лучше было все-таки придерживать, не то еще собьешь кого-нибудь. Я смотрела по сторонам, думала о своем. Что говорит мне интуиция? Да ничего, молчит как проклятая! Непосредственной опасности я не ощущаю, а прежде, бывало, в подобных случаях вокруг только что воздух от напряжения не звенел! Так, может, опасности и нет? Если я права и Наор просто играет, то…
Конечно, навредить он может и играючи, но это другой вопрос. В тех пожарах мало кто погиб, вот только сержанту Зибо не повезло, но было ли это злым умыслом или совпадением? Или точно просчитанной схемой? Неизвестно. Лошадь пристрелена – жаль, но это все же не человек. Вейриш едва не погиб, но… именно что «едва». Теперь я уже не уверена, не было ли то нападение совершено лишь с целью привлечь мое внимание! А может, Наор рассчитывал убить двух змей одним камнем: и дракона заполучить, и меня навести на след. А может, это вовсе не Наор, а очередной его прислужник или последователь, вроде прежнего…
