— Дракас уже приехали? — спросила Иви, когда они повернули налево и оказались на широкой, заполненной многочисленными экипажами улице. Ирландка почувствовала, что ей не хватает воздуха, когда перед ее мысленным взором появился образ Франца Леопольда.
— О да, — ответила Алиса. — Они любезны, вежливы и деликатны, как всегда! Мари Луиза, Карл Филипп, Анна Кристина и наш уважаемый Франц Леопольд.
К счастью, она ничего не заметила. Где он был? Почему не пришел, чтобы встретить ее? Ведь на прощание Лео клялся ей в дружбе. За месяцы, проведенные в Вене, вновь проснулись старые предрассудки? Как она сможет вынести его холодный, презрительный взгляд? Иви стоило больших усилий отогнать от себя эти мысли.
— Ты сказала Анна Кристина?
Алиса кивнула.
— Да, я тоже удивилась, но это очень похоже на нашу любимую Дракас, жалобы которой я услышала, как только она сошла с поезда. Я думала, что летом она отпразднует ритуал. Если бы это произошло, то сейчас она была бы полноправным членом клана Дракас и не училась бы в академии. В любом случае она в ярости и еще более невыносима, чем раньше, если это вообще возможно.
— Тем не менее в Ирландии она сражалась на нашей стороне — и, кроме того, Анна Кристина умеет обращаться со шпагой!
— Да, это так, — неохотно согласилась Алиса. — Но все же она чудовище. Пойдем, Иви. Не будь такой ужасающе милосердной!
— Ты полагаешь, что немного стервозности пошло бы мне на пользу? Может быть, стоит добавить также капельку надменности и презрения?
Алиса ухмыльнулась.
— Твои слова звучат просто отвратительно. Это больше похоже на нашего друга Лео.
Иви молчала. Алиса взяла ее под руку.
— Пойдем, мы уже на месте. Лучиано ждет не дождется, когда тебя увидит. Его сильно разозлил тот факт, что госпожа Элина не разрешила другим наследникам сопровождать «приемный комитет».
— Ах вот почему они не пришли, — сказала Иви и почувствовала, как уменьшилось давление в горле.
Гамбургские вампиры провели гостей вокруг порта и затем вдоль убогих домов бандитского квартала до тупика, откуда открывался вид на речной порт и прекрасные купеческие дома в стиле барокко. Приглашающим жестом Хиндрик открыл двустворчатые двери.
— Пойдемте, — сказал он гостям. — Госпожа Элина вас ждет.
Экипаж качался, когда кучер повернул на круговую дорожку перед оперным театром и затем в нерешительности остановился у наружной лестницы.
— Господа приобрели абонемент в ложу? — поинтересовался кучер.
— Черт возьми, почему он об этом спрашивает? — обратился Оскар Уайльд к своему другу Брэму Стокеру.
— Справа есть павильон, куда входят по абонементам, — сообщил кучер. — Для того чтобы вы не теснились здесь вместе с простым людом, который сидит в зале. — Он указал в направлении увеличивающейся толпы на ступеньках, ведущих к украшенному золотом главному входу оперного театра.
— А павильон слева? — спросил Оскар, голос которого все еще звучал угрюмо.
— Это вход в императорскую ложу, но ввиду отсутствия французского кайзера он сегодня закрыт. Когда Гарнье планировал этот оперный театр, правил еще Наполеон Третий, — добавил кучер, как будто извиняясь перед гостями. — Где мне высадить господ?
— Здесь, — торопливо произнес Брэм и дал кучеру три су.
В то время как он вновь натягивал перчатки, кучер спрыгнул со своего сиденья и открыл дверцу экипажа.
— Желаю господам приятного вечера!
— Вежливый малый этот француз, — сказал Брэм, взяв под руку своего товарища.
— У нас билеты за десять франков на пьесу в партер, где собралась вся чернь Парижа, — пожаловался Оскар.
— Не волнуйся, думаю, что чернь не потянется в новый оперный театр. Они наверняка проводят время в драматических театрах, в увеселительных заведениях в районе Пигаль или в кабаках перед таможенным барьером.
Оскар вздохнул.
— И, кроме того, мы не смогли приобрести билеты в ложу, ты же знаешь, — продолжил Брэм Стокер. — Честно говоря, я считаю, что цены просто грабительские. Они запрашивают двадцать пять тысяч франков за годовой абонемент!
— Принадлежать к высшему обществу никогда не было дешевым удовольствием. Нужно знать, сколько это стоит, — сказал Оскар; для его друга не было секретом, что мистер Уайльд часто бывал на мели и у него вошло в привычку занимать деньги.
Оба ирландца вошли с толпой в большой вестибюль.
— Бог мой! — воскликнул Брэм. — Я многое слышал о великолепии оперного театра Гарнье, сам фасад произвел на меня впечатление, но это нечто невообразимое!
Даже Оскар не удержался от комплимента:
— Да, он заслужил свою славу.
На следующий этаж вела необычная лестница с широкими ступенями и балюстрадами, люстрами и мраморными колоннами всевозможных оттенков, расписными капителями и куполом, сквозь стеклянную середину которого мерцало ночное небо. Эта лестница сама по себе была сценой, на которой каждый вечер шел спектакль.
Приятели в элегантных фраках медленно поднимались по мраморным ступеням, разглядывая все кругом. Оказавшись наверху, они полюбовались мозаиками вестибюля, а затем вошли в большое фойе, золотой блеск которого — усиленный зеркалами и люстрами — ослепил их и вызвал очередной возглас восхищения.
— Теперь я понимаю, почему выбрали чертеж такого молодого архитектора, — сказал Оскар. — Он понял главное.
— А именно?
— Что дамы и господа из высшего общества идут в оперный театр не для того, чтобы послушать сопрано А или поаплодировать тенору Б, и не для того, чтобы рассмотреть в бинокль артисток балета — я признаю, порой ходят именно с этой целью, но она скорее второстепенна. Сюда приходят, чтобы на других посмотреть и себя показать, мой друг, а для этого нужны подходящие декорации!
Еще какое-то время приятели слонялись взад и вперед, пока не решили, что пришло время занять свои места.
Первый акт уже давно начался, а действие набирало драматизма. Брэм ерзал рядом с Оскаром на одном из обитых бархатом креслах.
— Кресло темно-красное, мой друг, ты это заметил? Не синее, как принято в оперных театрах. Гарнье рискнул, и, должен тебе сказать, это станет модой.
— Как ты до этого додумался? — спросил Брэм, стараясь перекричать оглушительное сопрано.
Оскар достал театральный бинокль и окинул взглядом все занятые ложи, на фоне которых — помимо своих спутников во фраках — выделялись обрамленные разноцветным шелком и украшенные ювелирными изделиями декольтированные дамы.
— Темно-красный выгодно подчеркивает цвет лица! Теперь можно разглядеть все великолепие более детально.
Брэм подавил смешок и обратил внимание на полукруг пятиэтажных выступающих лож. С ухмылкой на лице он вынужден был признать, что его товарищ прав.
