— Я никуда не поеду, — наконец упрямо ответила
Пейдж.
И Тригви понял ее — он тоже не покинул бы Хлою. Но у него
дома за старшего оставался Ник — он позаботится о Бьорне. Тригви объяснил
сыновьям ситуацию, он уже несколько раз звонил домой. Другое дело Пейдж — у нее
Энди один, он беспокоится, куда она пропала, и волнуется за сестру и мать.
— С кем вы оставили Энди? — спросил Тригви, когда
они наконец сели за столик в больничном буфете.
— Я оставила его с соседкой. Она моя подруга — Джейн
Джилберт. Она прекрасно ладит с Энди, так что она присмотрит за ним, когда он
проснется. Я ничего не могу сделать, я не могу сейчас уехать. Мне нужно
отыскать Брэда. Не могу понять, что случилось, — за шестнадцать лет он
впервые не оставил номера телефона отеля!
— Так всегда и бывает, — посочувствовал ей
Тригви. — Как-то Дана поехала кататься на лыжах с друзьями и тоже забыла
оставить телефон, и как раз в этот уик-энд Бьорн потерялся, Ник сломал руку, а
Хлоя подхватила воспаление легких. Мне пришлось покрутиться.
Пейдж улыбнулась. Он такой славный, помог ей сегодня. Как же
им привыкнуть к мысли, что обе их жизни вот так, в одно мгновение, получили
пробоины.
— Не знаю, что и сказать Брэду. Они были так близки с
Алли… Случившееся просто убьет его.
— Это кошмар для всех нас… Бедный парень, что сидел за
рулем… Говорят, он был славный мальчишка.
Представьте себе состояние его родителей.
Им выпало первыми увидеть это, когда в шесть утра Чэпмены
оказались в госпитале: приятная немолодая пара. Видно, мальчик был у них
поздним ребенком. У нее были чудные, хотя и седые волосы, а мистер Чэпмен
выглядел солидно — как банкир. Пейдж увидела Чэпменов, когда они, усталые и
растерянные, подошли к столику дежурной сестры — им пришлось гнать машину всю
дорогу из Кармела, как только им сообщили, и они все еще не верили в то, что
произошло. Филипп был их единственным ребенком, у них никогда уже не будет
детей. Он был для них светом в окошке, именно поэтому они и не хотели отпускать
его на учебу далеко от дома. Для них была непереносима даже мысль о том, что их
сын окажется так далеко, а вот теперь он оказался недосягаем. Он ушел от них
навсегда, он оставил их одних.
Миссис Чэпмен стояла со склоненной головой и плакала, слушая
объяснения врача: Филипп умер мгновенно от черепно-мозговой травмы, его
позвоночник и основание черепа были сломаны. Мистер Чэпмен плакал открыто,
обняв жену за плечи.
Доктор сказал им, что в крови Филиппа обнаружено
незначительное количество алкоголя — недостаточное, чтобы официально
утверждать, что он был пьян, но на подростка его возраста это могло
подействовать. Не установлено, кто виноват в аварии, неясно, чей удар был
сильнее, кто нарушил правила, но некоторые подозрения существуют. Чэпмены
слушали врача с ужасом. Доктор сказал им, что за рулем второй машины была жена
сенатора Хатчинсона, она потрясена случившимся. Но эта информация для них
ничего не значила — Филипп мертв, и неважно, кто был за рулем другой машины. Но
при намеке на то, что Филипп был пьян и оказался виновником инцидента, миссис
Чэпмен пришла в ярость.
Она потребовала сообщить ей результаты теста на алкоголь
миссис Хатчинсон. Насколько врачи были осведомлены, жену сенатора не
тестировали. Врач повторил миссис Чэпмен слова одного из полицейских, что жену
сенатора не проверяли на алкоголь, так как патрульный решил, что она была
трезва. Миссис Хатчинсон была вне подозрений. Тут уже разъярился Том Чэпмен — как
они могли допустить такую оплошность?! Он известный и уважаемый адвокат и смеет
утверждать, что тот факт, что их сына проверяли на алкоголь, в то время как
жену сенатора отпустили без проверки, — вопиющее нарушение закона, и он
этого так не оставит.
— Что вы такое говорите? Только потому, что моему сыну
семнадцать лет и он выпил немного вина, его называют виновником катастрофы? А
взрослая женщина, которая могла выпить гораздо больше и быть под влиянием
алкоголя, оказывается выше закона только потому, что она жена сенатора?! —
кричал Том Чэпмен, задыхаясь от волнения и ярости, на молодого врача,
сообщившего ему эту информацию.
— Какие они имеют основания утверждать, что мой сын был
пьян? — негодовал Том Чэпмен, жена вторила ему. Это была реакция на их горе
— их боль, обида, ужас требовали выхода. — Это клевета! Тест показал, что,
строго говоря, он был трезв, даже с натяжкой его нельзя назвать пьяным. Я знаю
своего сына. Он никогда не пил, а если в исключительных случаях самый минимум,
то тогда не садился за руль. — Но постепенно голос Чэпмена слабел, гнев
его стал угасать — он постепенно осознавал, что этот спор бессмыслен, сына не
вернуть. Ему хотелось переложить на кого-нибудь вину, заставить страдать так
же, как страдает он. Это скорее всего вина той женщины, а не его сына… Но лучше
бы это была ничья вина, лучше бы этого вообще не было. Зачем они поехали в
Кармел? Почему оставили его одного, почему решили, что с ним все будет в
порядке? В конце концов, он всего лишь мальчик… совсем ребенок… и вот что теперь
стряслось… Он повернулся к жене с глазами, полными слез. Гнев смягчил поначалу
горе, но теперь оно с новой силой навалилось на него. Они обнялись и зарыдали
вместе. Гнев отступил перед более сильными чувствами.
Пока они сидели в приемной, их снимал фотограф.
Сначала Чэпмены не могли понять, что это за вспышки света.
Когда же они поняли, что это пресса, ярости их не было предела — как смеют
журналисты вторгаться, нарушать их уединение?! Казалось, что Том Чэпмен просто
набьет морду фотографу. Но он, конечно, не сделал этого — он был достаточно
разумен, чтобы понять, что их несчастье стало объектом внимания прессы из-за
миссис Хатчинсон. Это была настоящая сенсация, горячий материал — такой, с
помощью которого можно привлечь внимание читателя. Виновата ли жена сенатора
или она счастливо уцелевшая жертва? Виноват ли молодой Чэпмен? Был ли он пьян?
Или всего лишь невнимателен?
Может быть, дело в том, что он был слишком молод и неопытен?
А может быть, это упущение Лоры Хатчинсон?
Не употреблял ли кто-либо из них наркотики? Для прессы тот
факт, что семнадцатилетний юноша погиб, жизнь его родителей разрушена, одна из
девушек останется калекой, а другая умирала в госпитале, — всего лишь
броский материал.
Чэпмены покидали госпиталь в горе. Их ждало здесь самое
страшное испытание — опознание тела Филиппа.
Ужас охватил Мэри Чэпмен, когда она увидела бескровное лицо
сына, его изуродованное тело. Она наклонилась, чтобы поцеловать его. Том Чэпмен
плакал. Мэри вдруг пронзило воспоминание: семнадцать лет назад его дали ей в
руки, и она впервые в жизни узнала, какое счастье — быть матерью. Ничто не
может отнять у нее этих воспоминаний, но Филиппа у нее отняли. Она никогда
больше не увидит, как он смеется, как бежит через лужайку, шутит.
Он никогда не преподнесет ей очередного сюрприза.
Никогда не подарит цветы. Она никогда не увидит его
взрослым, у него никогда не будет ни любимой девушки, ни семьи, ни детей. Он
навсегда останется в ее памяти таким вот искореженным, неподвижным, с
отлетевшей в мир иной душой. Как они ни любили его и как он ни любил их, но он
их покинул.
