Он вполне мог содержать свою семью. Но Дана не хотела сидеть
дома. Все, что ей было нужно, — это свобода.
А Тригви хотел, чтобы все шло так, как идет. И что было для
Даны еще ужасней — он действительно оказался отличным отцом. Просто кошмар, что
он женился на столь неподходящей женщине!
Он был добр и терпелив, с удовольствием делил компанию с
друзьями своих детей, отправлялся с ними в походы и на рыбалку, был главной
движущей силой в организации местных олимпийских игр, на которых блестяще
выступил Бьорн. Все были в восторге, за исключением Даны — она, как ни
пыталась, так и не научилась общаться с подростками. А Бьорн в ее глазах вообще
был позорищем. В результате дело кончилось тем, что ее стали ненавидеть все, а
она просто изводилась из-за своей горькой участи — от которой, кстати, немногие
отказались бы на ее месте: у нее были прекрасные дети (даже Бьорн, которого все
считали лапушкой), отличный муж и прекрасный отец (из-за которого Дане
завидовали многие женщины). Когда она пошла вразнос, заведя кучу любовников,
это никого не удивило. А ей было наплевать, что о ней все думают, особенно
Тригви. Она даже хотела, чтобы именно он положил этому конец.
Так что все облегченно вздохнули, когда она его наконец
бросила — за исключением самого Тригви, годами плывшего по течению, убеждая
себя, что все в порядке, все не так плохо. Он убеждал себя в том, чему мог
поверить лишь он один: «…Она привыкнет… для нее непросто было бросить карьеру…
она так страдала, когда пришлось уехать из Голливуда… она такая одаренная, ей
трудно быть женой…» и конечно: «Бьорн — это нелегко пережить…» В общем,
двадцать лет он убаюкивал себя такими сказками, пока она наконец не бросила
его. И похоже, что ему самому стало от этого легче, и самое удивительное — ему
не хотелось пройти через все эти мытарства снова, с другой женщиной. Только
теперь Тригви понял, насколько это было чудовищно, и ему просто становилось
плохо при мысли о том, что он может снова жениться или даже завести серьезные
отношения с кем-либо еще. Все его знакомые женщины представлялись ему
ястребами, стервятниками, жаждущими поживы, и он совсем не хотел становиться их
очередной жертвой.
Ему было хорошо и одному с детьми — пока.
— После того как Хлоина мама исчезла, у него не было ни
одной приятельницы, то есть настоящей, а ведь прошел уже год. Он все время
проводит с детьми, а ночью пишет про политику. Хлоя говорит, что он сейчас
пишет книгу. И знаешь, мама, он очень любит куда-нибудь ходить вместе с нами.
Во всяком случае, он сам так говорит.
— Вам повезло. Но что, если он когда-нибудь предпочтет
вашей компании кого-либо еще? Ты не задумывалась об этом? — улыбнулась
Пейдж. Алисой пожала плечами — она себе не представляла, чтобы Тригви нужен был
кто-нибудь еще. Она привыкла к тому, что Тригви Торенсен всегда готов общаться
с ними, и ей никогда не приходило в голову, что дело не только в том, что он
любил детей, но и в том, что он хотел заполнить пустоту, возникшую вследствие
катастрофы, которую потерпел его брак.
— И кроме того, он любит проводить время с Бьорном.
Мистер Торенсен учит его водить машину.
— Отличный парень. — Пейдж открыла кран и вымыла
овощи, Алисон с удовольствием уплетала чипсы. — Как он, кстати? — Она
давно не видела сына Тригви. Хотя и было заметно, что мальчик не такой, как
все, его отец делал все, чтобы он рос и жил так, как и другие — здоровые дети.
— В порядке. Каждую субботу играет в бейсбол и с ума
сходит по боулингу.
Потрясающе. И как ему удалось справиться с этим?
В общем-то она могла понять Дану Торенсен, хотя и осуждала
ее бегство. Она знала Тригви уже много лет, и он ей нравился, хотя они не были
хорошо знакомы. Он не заслужил все эти напасти. Никто их не заслуживал,
впрочем, но, насколько она могла судить, Тригви Торенсен был потрясающим отцом.
— Ты останешься у Торенсенов? — спросила Пейдж,
выкладывая овощи на тарелку и вытирая руки. Она еще не видела Брэда и хотела
поздороваться с ним, а заодно посмотреть, что делает Энди.
— Нет. — Алисон встала из-за стола, выбросила
пустой пакет из-под чипсов и взялась за яблоко. Она перекинула косу через плечо; —
Они сказали, что завезут меня домой после кино. У Хлои дело завтра рано утром.
— В воскресенье?! — поразилась Пейдж, выходя из
кухни.
— Да… не знаю… может быть, тренировка… что-то в этом
роде.
— Ну и когда ты выходишь?
— Я сказала, что мы встретимся в семь.
— Наступила длинная пауза. Алисон пристально посмотрела
на мать.
В ее глазах мелькнуло что-то, но Пейдж так и не смогла
определить, что было в ее взгляде. Какой-то секрет, тайна, которой она не
хотела поделиться с матерью. — Мам, можно я возьму твой черный свитер?
— Пуховый? — Брэд подарил его на Рождество. Он не
очень-то подходил для теплой погоды и был слишком роскошным для
пятнадцатилетней девочки. Алисон утвердительно кивнула. Но Пейдж эта идея не
понравилась.
— Не стоит. Он не совсем подходит для «Луиджи», да и
фестиваль…
— Ну ладно… А розовый?
— Это лучше.
— Можно?
— Ладно, ладно… — Она покачала головой, шутливо
изображая сожаление, и они разошлись. Алисон отправилась к себе, а Пейдж пошла
искать мужа. В последнее время ей казалось, что между ними возникают какие-то
препятствия и барьеры. Чтобы понимать друг друга, как прежде, им приходилось
совершать какой-то марафон из «не будешь ли ты любезен», «не подбросишь меня»,
«не составишь ли мне компанию», «можно ли мне попросить…», «как ты полагаешь…»
и многих других «где», «как» и «когда».
Завернув за угол, Пейдж едва не столкнулась с Брэдом.
Брэду Кларку вполне подошли бы определения «высокий»,
«статный» и «красивый». Это был коротко подстриженный брюнет шести футов
четырех дюймов ростом, с большими карими глазами, мощной фигурой — широкие
плечи, узкие бедра, длинные ноги и такая улыбка, что у нее начинала кружиться
голова. Когда она вошла в спальню, Брэд выпрямился, прекратив укладывать
лежавший на кровати чемодан.
— Как прошла игра? — с интересом спросил он. С
некоторых пор он не ездил на матчи — был слишком занят.
Иногда ему казалось, что он вообще забыл, как играет его
сын.
— Отлично. Твой сын просто молодчина, — улыбнулась
Пейдж и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала мужа.
— Он тоже так говорит. — Его рука обхватила ее
талию, и Брэд притянул ее к себе. — Я по тебе очень соскучился.
— Я тоже… — Она постояла так несколько секунд,
уткнувшись в его ухо, а потом оторвалась и опустилась в кресло, а Брэд
продолжил сборы.
Он часто собирался в поездку по воскресеньям, чтобы на
следующий день отправиться в командировку. Но если было время, он старался
сложить вещи по субботам, чтобы освободить воскресный день.
