Пейдж даже не нашлась, что ответить на эту лицемерную речь,
да и говорить особенно не хотелось. Пейдж просто сказала, что скоро позвонит
ей, повесила трубку и вернулась к Энди. Он уже лежал на кровати и плакал,
уткнувшись в подушку. Малыш был в ужасном состоянии, да и она чувствовала себя
не лучше. Почему-то зрелище отъезда Брэда сильно подействовало на нее, хотя она
давно предвидела это.
— Я знаю, ты ужасно себя чувствуешь. Но мы должны
справиться с этим, — сказала она, сдерживая слезы. Энди поднял голову,
чтобы посмотреть на нее.
— А ты хотела, чтобы он уехал? — Чья это вина? Ее
или его? Алли?.. Чья же? Энди не понимал сути происшедшего.
— Нет. Я не хотела, милый. Но я знала, что он должен
был уехать. Так получилось.
— Но почему? Почему вы ссорились?
— Не знаю. Просто ссорились. — Как объяснить ему,
что произошло? Она и сама не все понимала, как могла она объяснить это
семилетнему ребенку?
Днем позвонил Тригви. Пейдж рассказала ему о последних
событиях, и он пригласил ее и Энди к себе на шашлыки. Сначала Энди заупрямился
— он никого не хотел видеть, даже Бьорна, но потом согласился. Он недовольно
залез в машину, таща с собой мишку, с которым обычно спал.
— У Бьорна тоже есть мишка. Его зовут Чарли, —
вдруг сообщил он Пейдж.
Когда они приехали к Тригви, Бьорн сразу почувствовал, что
Энди из-за чего-то расстроен. Они долго сидели и беседовали, Энди рассказал
другу все, что случилось — Ну как он? — спросил Тригви, волновавшийся и за
мальчика, и за Пейдж.
— Очень расстроен. Все было гораздо ужаснее, чем я
предполагала. Просто кошмар.
— Могу себе представить. — Он хорошо помнил день
отъезда Даны. Все плакали, включая ее саму. — Остается такое ощущение, что
тебя переехал каток.
— Тебе это хорошо известно! — парировала
она. — Что нового у Хлои?
— Устраивает концерты в госпитале. На следующей неделе
она должна вернуться домой, и если мы успеем сделать скаты, то она будет жить
на первом этаже, в спальне Ника.
Все-таки, подумала Пейдж, какой он счастливый — его дочь
возвращается домой. А в состоянии Алисон никаких изменений за четыре недели.
Пока еще надежда теплилась, но сколько же это будет продолжаться?!
Они отлично поужинали и обсудили меню на День поминовения.
Тригви дал Пейдж почитать свою статью — одну из тех, что он написал для
«Нью-Йорк тайме». Им было хорошо вместе, но Тригви хорошо понимал, что сейчас в
отношении Пейдж он должен вести себя очень осторожно, — знал, что у нее
еще болит рана, нанесенная отъездом Брэда.
— Я не думала, что будет так тяжело, когда он
уедет, — сказала она, когда они после ужина вышли в сад, сражаясь с москитами.
— В самом деле? После шестнадцати лет, проведенных
вместе, надо быть чудовищем, чтобы ничего не почувствовать. К тому времени, как
собралась уезжать Дана, мне казалось, что у меня просто не осталось никаких
чувств, и все-таки это было тяжело. Я долго переживал ее отъезд.
С тобой будет так же.
— Я себе не представляю, как стану жить одна.
— Да нет же. Просто ты сейчас в самом центре своих
переживаний. На тебя слишком многое свалилось. Как, кстати, Алли? Что говорит
Хаммерман?
— Надежда еще есть, но если такое состояние продлится
еще пару месяцев, то все. Я и думать об этом боюсь — что будет, если она так и
останется в коме, Тригви?
Тригви некоторое время не отвечал, созерцая звезды.
— А я верю, что она придет в себя. — И тут он
вспомнил то, что давно хотел ей сказать:
— Кстати, на прошлой неделе я слышал кое-что
интересное, но не хотелось тогда тебя слишком напрягать, у тебя и так был
хлопот полон рот.
— Что такое?
— Один человек был в гостях, там же была и Лора
Хатчинсон. На той вечеринке она была пьяна, по-настоящему пьяна. Ее пришлось
тихо увести оттуда. И это удалось — никакого шума. Теперь я думаю — как часто
это с ней случалось и была ли она пьяна в тот роковой вечер?
Ну, если кто-то из нас напьется и сваляет дурака, то это не
имеет никакого значения, если не повторяется слишком часто. Но человек, у
которого проблемы с алкоголем… ситуация довольно деликатная… тут дело совсем
другое. Вот я и думаю: не была ли она пьяна и в ту ночь?
Говорят, она изображала такое раскаяние, была так
внимательна по отношению к Чэпменам. Кроме того, она сделала огромное
пожертвование для Редвудской школы в память о Филиппе. Мне и тогда еще
показалось, что она чувствует себя виноватой.
— Не исключено. Но, может быть, она искренне переживает
смерть Филиппа, независимо от того, виновата или нет. Она прислала мне письмо с
искренним сочувствием по поводу Алли, — бесстрастно ответила Пейдж.
Сначала и у нее было намерение обвинить во всем Лору
Хатчинсон, но теперь она и думать забыла об этом.
— Нам она тоже написала, но я не стал отвечать. А что я
мог ответить? «Нет-нет, ничего, никаких проблем… все прекрасно… вы чуть не
убили мою дочь или превратили ее в инвалида, но все равно, спасибо, что вы нам
написали». — Он явно был вне себя от ярости, но потом справился с этим
приступом и кротко посмотрел на Пейдж. Понимаешь… меня просто мучит эта мысль.
Я даже не знаю, чего я хочу, но у меня есть приятель, репортер,
специализирующийся на расследованиях. Он работает в одной из этих бульварных
газетенок, но у него довольно обширные связи.
— Но что ты хочешь выяснить? — заинтересовалась
она.
— Я сам не знаю, что-то такое… может быть, я тоже ищу
иголку в стоге сена, как и ты… Но когда я думаю о том, что случилось той ночью,
я понимаю, что там было что-то еще, что-то, чего мы не знаем. Может быть, она
так и не излечилась от алкоголизма, и тогда мы имеем право знать об этом.
— Ну что же, почему бы и не попросить его
выяснить, — тихо ответила она, и Тригви кивнул.
— Чэпмены тоже заинтересованы в этом, — добавил он
уверенно. — Они подали в суд на обе местные газеты.
— Мы с тобой просто два источника неприятностей, —
сказала Пейдж с невеселой усмешкой.
— А может быть, не мы, а эта женщина? —
предположил Тригви. — И я не думаю, что нам надо помочь ей уйти от ответа,
если она виновата. Ты согласна со мной, Пейдж?
И она кивнула, на этот раз молча.
Глава 15
Две следующие недели пролетели быстро, со своими горестями,
но и с радостями. Особенно мучительно прошла первая неделя после ухода Брэда —
Энди плакал по ночам, дважды его пришлось забирать из школы, так как он был
явно не в состоянии заниматься, и Пейдж побаивалась, не сбежит ли он снова из
дому — однажды она едва нашла его в дальнем углу сада, одиноко сидящего в
обнимку со своим мишкой. Ей тоже пришлось нелегко — она не могла дать ему то, в
чем он так отчаянно нуждался, — вернуть его отца.
