После того как Хаммерман ушел, она позвонила Тригви и
рассказала ему, что произошло.
— Минуточку… минуточку… успокойся… — На озере у него был
сотовый телефон, и он плохо слышал ее. Он расслышал, что доктор говорил Пейдж
что-то о моторных функциях, но не до конца понял, что именно. — Повтори
это еще раз.
Она плакала и смеялась одновременно, и он не мог понять, что
она говорит.
— Она говорила со мной… она говорила! — На этот
раз Пейдж почти кричала в трубку, и он чуть не выронил ее из рук от
неожиданности. — Она очнулась… она открыла глаза… увидела меня и сказала
«мама». — Это был самый радостный миг в жизни Пейдж, с тех пор как Алисон
появилась на свет… и с того дня, как они поняли, что Энди выживет. —
Тригви… — Она не могла больше сказать ничего связного и только плакала, и у
него на глазах тоже выступили слезы. Дети окружили его, они хотели знать, что
же случилось — плохое или хорошее? Со слов отца пока это было невозможно
понять.
— Мы приедем сегодня вечером, — быстро ответил
он. — Я позвоню тебе. Мне нужно рассказать все детям. — Пейдж
положила трубку и снова побежала в отделение, а он рассказал детям, что Алисон
вышла из комы.
— Она выздоровела? — спросила пораженная этой
новостью Хлоя.
— Об этом рано говорить, моя дорогая. — Он обнял
ее.
Хоть бы Алисон выбралась из своей болезни. Тригви все время
мучила мысль, что из двух девочек именно Алисон приняла на себя такие мучения.
Но в душе он был рад, что судьба пощадила Хлою.
Вечером все они приехали в Росс, но Алисон к этому времени
снова заснула — на этот раз обычным сном.
С нее уже сняли маску аппарата искусственного дыхания, но
оставили в палате интенсивной терапии, чтобы наблюдать за развитием событий.
— Что она сказала? — потребовала подробностей
Хлоя, когда все они расселись вокруг стола на кухне Торенсенов.
— Она сказала «мама». — Пейдж, всхлипывая,
рассказала им все подробно. За ней начали всхлипывать Хлоя, Тригви и даже
Бьорн, который всегда начинал волноваться, когда люди плакали. Во время
рассказа Пейдж с Энди сидели, держась за руки.
Пожалуй, это был самый счастливый день в их жизни.
На следующий день Пейдж взяла с собой в госпиталь Хлою.
Алисон открыла глаза и долгое время смотрела на Хлою, не узнавая ее. Потом
наморщила лоб и сказала, обращаясь к матери:
— Девочка. Девочка. — Подняв руку, она указала на
Хлою.
— Это Хлоя, — поправила ее мать. — Хлоя твоя
подруга, Алли.
Алисон снова посмотрела на Хлою и кивнула — было похоже, что
она узнала Хлою, но у нее не было слов, чтобы сказать об этом. Словно она
очутилась в другой стране.
— Мне кажется, она узнала меня, — сказала Хлоя,
когда они вышли из палаты, но отцу она сказала, что Алисон никак не смогла дать
понять, что узнала ее.
— Ничего, нужно дать ей время оправиться, ей предстоит
пройти еще длинный путь, прежде чем она полностью вернется к нам. — Если
она сможет все-таки одолеть его.
— А как долго это будет продолжаться, папа?
— Не знаю. Доктор Хаммерман сказал Пейдж, что это Может
занять несколько лет. Может быть, два или три года. — К тому времени ей
будет восемнадцать лет, и ей придется сначала учиться тому, как сидеть, как
ходить, как есть вилкой… говорить по-английски… Все-таки это ужасно!
Вечером Пейдж рассказала им, как прогрессирует Алисон.
Теперь ею занимались сразу несколько врачей: физиотерапевт, специалист по
моторным навыкам, логопед, работавший с больными, страдающими афазией или
потерявшими речь после инсульта. В общем, следующие несколько месяцев она будет
очень занята, и Пейдж тоже.
— А как же Тахо? — спросил ее Тригви ночью. Они
собирались утром ехать обратно, и он хотел забрать с собой Энди после того, как
тот посетит сестру в госпитале.
— Не знаю, — расстроенно ответила она. — Я не
могу теперь оставить ее. — Что, если она снова погрузится в кому? Что,
если она перестанет двигаться и говорить?
Правда, доктор Хаммерман сказал, что это теперь невозможно и
ее можно спокойно оставить тут одну.
— Почему бы тебе не подождать неделю-другую? Ты можешь
приехать попозже и вообще каждые несколько дней приезжать в Росс. Если хочешь,
я буду отвозить тебя, ты будешь проводить там ночь, а утром возвращаться назад.
Это нелегко, но все-таки легче, чем тебе пришлось в эти четыре месяца. Что ты
об этом думаешь? — Он всегда был готов сделать что-нибудь для нее, чтобы
облегчить ее жизнь.
— Это было бы неплохо. — Она улыбнулась и
поцеловала его.
— Может быть, на этот раз мне стоит взять с собой Энди?
Ему должно понравиться. — Они оба волновались — а что, если Алли не узнает
его с первого раза! Тогда лучше всего увезти его и немного развлечь.
— Да, он будет в восторге, — согласилась она.
Тогда у нее останется больше времени для Алисон — работы теперь прибавилось.
— Тогда на следующей неделе я заеду за тобой, и если
это будет слишком рано, то мы проведем пару дней вдвоем, а ты приедешь еще
через неделю.
— Слушай, почему ты делаешь для меня столько
хорошего? — прошептала она ему на ухо, и он притянул ее ближе к себе.
— Потому, что я хочу тебя всячески соблазнить, —
ответил он.
Когда Алисон проснулась, Пейдж сразу позвонила Брэду в
Европу, и он был искренне рад. Он сказал, что не может дождаться их встречи. Но
когда она произошла, он был расстроен точно так же, как Хлоя и Энди перед
отъездом на Тахо, — он-то думал, что она воскликнет «папа!» и бросится к
нему на шею, а вместо этого она подозрительно посмотрела на него, потом кивнула
и сказала Пейдж:
— Мужчина. — Это было все, что она смогла сказать
за несколько минут. «Мужчина». Она смотрела на него, мучительно пытаясь
вспомнить, где же видела это лицо, и только когда он уже повернулся, чтобы
выйти, она прошептала:
— Папа.
— Она вспомнила! — воскликнула Пейдж, зовя Брэда
назад. — Она сказала «папа»! — Он обнял ее и заплакал, но все-таки
ему стало легче, когда он вышел из отделения. Дочь все еще представляла жалкое
зрелище: она уже могла сидеть, но не ходила, и каждое движение и слово давались
ей с трудом.
Но Тригви, приехавший через неделю, был поражен ее
прогрессом. Когда Алисон увидела его, то сказала:
— Хлоя. Хлоя. — Она помнила его, как и то, что он
как-то связан с Хлоей.
— Я — Тригви, — объяснил он. — Папа Хлои.
Она кивнула… и вдруг улыбнулась. Это было новое — она умела
улыбаться. Она умела и плакать, но эти выражения эмоций словно запаздывали,
происходя гораздо позже событий, вызвавших всплеск эмоций. Доктор Хаммерман
объяснил, что это вполне естественно и в итоге все придет в норму, но для этого
нужно будет как следует потрудиться.
